Держава и окраина. Н.И.Бобриков — генерал-губернатор Финляндии 1898-1904 гг. - Туомо Илмари Полвинен
Комментируя в январе 1897 года отставку с поста генерал-губернатора Финляндии графа Гейдена, «Московские ведомости» отмечали, что за время его пребывания в этой должности пост стал самым трудным из генерал-губрнаторств всей империи. Гораздо легче было, например, в Тифлисе или Варшаве. Проблемами в Хельсинки были недостаточность полномочий генерал-губернатора и окружавшие его там чиновники финляндской администрации, придерживавшиеся сепаратистских взглядов и «изолировавшие» своего начальника, препятствуя ему этим эффективно исполнять свои обязанности. Лишь в 1893 году у генерал-губернатора появился русский помощник.
Открывавшуюся в 1897 году сессию сейма Финляндии «Московские ведомости» приветствовали напоминанием финляндцам, что они с 1860-х годов пустились по пути, который привел к ослаблению связей с империей и может, пожалуй, привести в конце концов к полному отделению от России. И, мол, особенно в период с 1863 по 1888 год сейму Финляндии, сенату и министру статс-секретарю Великого Княжества удалось осуществить многие сепаратистские затеи, в числе которых, например, устав сейма, армия и уголовное законодательство. Правда, затем, к счастью, как считала газета, правительство начало ставить препятствия на пути финляндского сепаратизма и мало-помалу осуществлять объединительные реформы. Из задач ближайшего времени, по мнению «Московских ведомостей», важнейшей было законодательное оформление вмененной министру статс-секретарю еще в 1891 году обязанности поддерживать связь с министрами империи по относящимся к их компетенции делам, касающихся Финляндии, до окончательного представления их императору. Выдвигалось также требование провести в жизнь рекомендации «комитета Бунге», подготовившего вопрос об общегосударственном законодательстве. Не следовало забывать о денежной и таможенной реформах, но прежде них шли по важности изменение закона о воинской повинности, а также соединение сети финляндских и российских железных дорог путем строительства моста через Неву. Это последнее требование газета обосновывала ссылкой на опасность нападения Швеции, к отражению которого следовало подготовиться. Именно поэтому не могло быть и речи о предложении финнов, «игравших на руку Швеции», провести железную дорогу между Оулу — Торнио. Опасными для России агрессивными намерениями шведов объяснял идею железнодорожного пути Оулу Торнио и Ф. Еленев в статье, опубликованной «Новым временем». Шведское правительство обратило внимание российского правительства на эти публикации, расценивая их как враждебные, и по просьбе императорского Министерства иностранных дел Министерство внутренних дел сделало «Новому времени» замечание.
По главному вопросу — об отношении к автономному положению Финляндии — позиции «Московских ведомостей» и «Нового времени» в первой половине 1897 года значительно расходились. «Московские ведомости» указывали на сепаратизм северо-западной окраины, ее «пресловутое самоуправление», наличие которого и является главным препятствием к «счастливому решению» финляндского вопроса. Газета предусматривала, согласно своей принципиальной концепции, тесное объединение окраин с центром державы и для осуществления этого ждала от властей России «ассимиляции инородцев».
«Новое время» подчеркивало в 1897 году, когда открылась сессия финляндского сейма, что покушаться на автономное положение Финляндии никто и не думает, но что, если незначительный языковый спор между финноязычными и шведоязычными финляндцами обострится, им следует помнить и о существовании России как третьей стороны. Финляндский вопрос вышел за узковедомственные пределы и стал известен всей России. Добровольно избрав и закрепив единство с Россией, финляндцы тем самым, по мнению газеты, наилучшим образом подтвердят «известное и законное самоуправление».
В первой половине 1897 года в консервативной прессе России заметны явные различия точек зрения на финляндский вопрос. Газеты переживали тогда в подходе к этому вопросу своеобразный переходный период, который завершился с началом нового периода объединительства после назначения Бобрикова генерал-губернатором Финляндии. Свидетельством переходного периода является, например, такой факт, что в то время у «Московских ведомостей» не было своего корреспондента в Великом Княжестве.
Из сотрудничавших с газетой по совместительству «внештатных корреспондентов» в Финляндии самым выдающимся был преподаватель истории Хельсинкского русского лицея коллежский советник К.И.Якубов. С 1890 по 1896 год «Московские ведомости» напечатали 152 его корреспонденции, из которых большая часть была опубликована в качестве передовиц. Авторство Якубова было разоблачено в 1893 году. После этого преподаватель-журналист подвергся в Финляндии безжалостной травле, в результате которой его жизнь стала невыносимой. Дело кончилось тем, что Якубов заболел физически и душевно и вынужден был в 1896 году оставить учительскую работу.
Новый период публикации статей, касавшихся Финляндии, начался в «Московских ведомостях» в 1897 году, когда хельсинкским корреспондентом газеты утвердили П.И.Мессароша. Венгр по происхождению, выходец из Харьковской губернии, где он работал адвокатом, Мессарош получил известность в связи с финляндским вопросом. В 1897 году он опубликовал книгу под названием «Финляндия — Государство или Русская окраина?», пронизанную страхом перед мятежом и революцией, страхом, характерным для консервативно-националистического направления.
Стержнем книги Мессароша было утверждение, что, мол, финляндские воротилы подготавливают в отношении России события, «совершенно аналогичные польской драме 1863 года». Чтобы предотвратить повторение случившегося в Польше, Мессарош требовал от российских властей энергичных мер по осуществлению полного слияния Финляндии с империей. Исходя из этой общей оценки ситуации, он давал различные практические рекомендации. Поскольку Россия в свое время ценой крови завоевала Финляндию, объединение окраины с империей должно происходить мирно, чтобы русскому народу не пришлось вновь проливать кровь из-за Финляндии.
Предложения по реформам, с помощью которых осуществилось бы объединение, Мессарош приводил и в книге, и в своих статьях, опубликованных в «Московских ведомостях». Систему сессий сейма — представительственного института, добивающегося статуса парламента, — следует упразднить, превратив сейм в местное совещательное собрание. Особые таможенную и денежную систему следовало упразднить. Распространяющую «заразный яд сепаратистских теорий» финляндскую армию следовало полностью слить с российскими вооруженными силами, поскольку в случае вспышки кризиса эта армия стала бы ядром мятежа. Предоставление Александром II финскому языку статуса государственного (в Финляндии) было «ошибкой», которая лишь способствовала «самостоятельности» окраины. Систему управления и судебную систему Финляндии следовало и по существу, и по структуре, и по языку привести в единство с остальной империей. В качестве печатного органа, поддерживающего генерал-губернатора, следовало учредить русскоязычную газету, которая поначалу могла бы выходить и параллельным финноязычным тиражом.
По мнению Мессароша, школы Финляндии были засорены сепаратизмом, вследствие чего их необходимо без исключения подчинить Министерству народного просвещения России. В противном случае они лишь будут продолжать «наращивать сепаратизм за российские деньги». Высокий, как утверждают, уровень культуры окраины — следствие особых прав, щедро пожалованных Россией за свой собственный счет. Финляндскую школу как институт следовало сделать русской и по языку, и по учебным программам вплоть до начального «народного» образования. Упреждая возражения, что изменения школьной системы потребуют денег
