Гвианские робинзоны - Луи Анри Буссенар
Жак, пронзенный внезапной болью, вышел из забытья и испустил первый крик.
— Ты будешь говорить? — прошипел бандит. — Скажешь, где золото? Отведешь нас к нему?
— Нет, — прорычал стойкий юноша, сжав зубы и тяжело дыша.
Каторжник повторил свой опыт… затем еще раз. По телу измученного индейца пот катился ручьями, на губах показалась пена. Он снова закричал.
— После того как я закончу с руками, я перейду к ногам, будь уверен. Так что не будь дураком… Ну, калинья, ты проведешь нас? — закончил он, снова вонзив наконечник в палец и едва не вырвав ноготь.
Жак захрипел:
— Да… да…
В этот момент в хижину вошли три других бандита.
— Поклянись.
— Да… я клянусь…
— Где золото?
— Надо… идти вверх… по Марони…
Голос индейца стал еле слышным.
— Сколько? — взялся за свое палач, терзая искалеченный палец.
— Шесть дней!.. О, подлец…
— Ладно… так лучше. А что потом?
— Ручей…
— Какой ручей? Слева, справа? Давай-ка поспешим!
— Слева… шестой… после переката.
— Ну хватит с него, — вмешался Бенуа. — У нас есть целых шесть дней. Побарахтаемся в реке, а там будет видно. Черт возьми, Бонне, да ты мог бы стать отличным следователем, дружище!
— Пф! — скромно ответил бандит, убирая на место наконечник шомпола. — Эти жалкие сыскари просто не умеют работать.
— Ну да, еще бы. Пусти они в ход такие вот штучки, ни одному жулику не сносить бы головы. Они бы выпотрошили вас всех, как кроликов.
— Это так. Там ты просто говоришь шпикам о том, чего тебе не жаль потерять… Поверь, никто ради спасения своей шкуры не вытерпел бы и сотую долю того, что пришлось пережить этому краснокожему бедолаге.
— Раз уж теперь он стал покладистым, мне больше не придется пачкать руки и применять к нему мои особые методы.
— Это точно. Послушай-ка, ты как-то сказал, что у тебя есть свой способ заставить его говорить. Не поделишься рецептом?
— С большим удовольствием. Намотай ему на пальцы ног шесть дюймов серного фитиля, и он сразу же перестанет делать вид, что его рот — это замок несгораемого сейфа, запоет, как соловей.
— Ну ты мастак, ловко придумано, — ответил бандит, сопроводив свою гнусную похвалу еще более мерзкой улыбочкой.
— А теперь в дорогу, цыплятки. О вашем побеге уже известно. Того и гляди лодки с охраной начнут обыскивать оба берега и здесь станет не так уютно. Тем более что меня тоже не держат за святого. Ох, если бы я еще был там, — пробурчал Бенуа, морща нос, как собака, взявшая след.
— Ну да, тебе точно стоит переживать побольше нашего, — подхватил Тенги, наливая еще по глотку на посошок. — Дружки мне рассказывали, что лет десять назад тебя здорово провел один ловкач.
— Да, было дело, — злобно ответил бывший надзиратель. — Этот ловкач, как ты говоришь, запросто съел бы на завтрак десяток таких, как вы. И все же, если бы в тот день тигр не разодрал мне бедро, провалиться мне на этом месте, если бы я не скрутил его так же запросто, как вы этого паршивого краснокожего.
— Тигр, — воскликнули хором трое проходимцев. Как и все уголовники, они обожали драматические истории. — Там был тигр?
— Да, и здоровенный. Так вот, этот чертов варнак одним ударом мачете снес ему голову, как курице.
— Ну и ну, а ты что? Ты что делал в этот момент?
— Я-то? Валялся, как дохлая рыба, придавленный этим тигром.
— А этот ловкач, ну, беглый… он что?
— Не твое дело… — грубо оборвал его Бенуа. — Хватит трепаться, пора в дорогу.
Пять минут спустя пирога, нагруженная так, что ее борта возвышались над водой всего на пять сантиметров, бесшумно заскользила по водам Марони. Ноги Жака по-прежнему были связаны, но руки свободны. Он с жадностью набросился на кусок жареного окорока кариаку. В его черных глазах сверкала жгучая ненависть.
— Тайна золота убивает, — заявил он, когда оказался в лодке. — Я вас отведу, но вы умрете. Мы все там умрем, — закончил он с дикой радостью.
— Ну и прекрасно, — подхватил Бенуа с дьявольским смехом. — Болтай что хочешь, мы сумеем о себе позаботиться. Нашим наследникам будет на что развлечься. А пока пей, ешь, спи сколько влезет, но только не надо с нами играть, ты же знаешь, кто будет смеяться, если ты меня разозлишь.
Жак не удостоил его ответом.
Шесть дней спустя пирога, оставив позади пороги, вошла в приток, указанный молодым индейцем, а затем ненадолго остановилась перед водопадом. Далее произошли события, описанные в начале предыдущей главы. Жак вырвался на свободу, а Бонне рухнул на землю, пораженный в бедро индейской стрелой.
— Но это же золото! — воскликнул Бенуа, вытерев окровавленный наконечник стрелы.
Четверо бандитов с горящими глазами смотрели на кусок грубо обработанного металла. Даже раненый, казалось, забыл о боли. Он и не думал о том, что надо остановить кровь, которая черной струйкой стекала по его голой ноге.
Золото!
Едва негодяи увидели золото, алчность охватила их куда сильнее, чем прежде. Они наконец добрались до загадочной страны, доселе недоступной белому человеку. Их желания вскоре удовлетворятся с лихвой. Легенда об Эльдорадо становилась явью.
И что с того, что первый образчик драгоценного металла предстал перед ними в образе зловещего посланца смерти? Напротив, столь вульгарное применение золота должно было свидетельствовать о его невероятном изобилии. Побег индейца, обладателя пресловутой тайны, опять-таки ничего не значил. Его первоначальных признаний вкупе с тем, что Тенги сумел услышать из разговора в колонии, было вполне достаточно для этих отчаянных людей, хорошо вооруженных, с запасом провизии и инструментов, которым плевать на любые суеверия.
Жак сказал доктору и коменданту: «После двух дней плавания вверх по течению ручья вы увидите семь гор». Уже отсюда можно было увидеть поросшую лесом возвышенность, отливавшую голубым на фоне бледного горизонта. Бандиты резонно рассудили, что эта гора и есть первая из семи, упомянутых индейцем, а наконечник стрелы, посланной неизвестным лучником, не оставлял в этом никаких сомнений.
— Сдается мне, оставаться здесь неразумно, — сказал наконец Бенуа. — Наконечник из золота не лучше железного, если он продырявит тебе грудь. Отступаем, ребята, если только Бонне не захочет снова стать мишенью и преподнести каждому из нас подарочек в виде парочки-другой таких побрякушек. Такая штучка стоит не меньше сотни франков, как одна копеечка.
— Да нет уж, обойдусь, — огрызнулся бандит, побледневший от потери крови.
— Ладно, больше не стану повторять, мы возвращаемся. С утра решим, что делать
