Гвианские робинзоны - Луи Анри Буссенар

— Все это, — сказал Робен, — кажется мне уже не таким странным, как можно было бы предположить вначале. Все эти хождения взад-вперед, исчезновение европейских женщин, появление каких-то краснокожих служат лишь одной цели — запутать нас и сбить со следа. Маскарад англичанина — это обычная индейская проделка, так, для забавы, нам не нужно принимать ее в расчет. Наш груз не мог оказаться далеко отсюда. Он спрятан на одном из берегов реки. Я склоняюсь к голландскому берегу, тем более что, по вашим словам, вы пересекли Марони позавчера ночью.

— Да, месье.

— Наши хитрецы считают, что они на высоте, но на самом деле они просто дурачки. Украденные вещи могут быть либо здесь, либо там, куда вас доставили позапрошлой ночью. Вторая версия представляется мне более рациональной. Сейчас главное — действовать как можно быстрее. Мы не можем позволить бесконечно водить себя за нос. Какого черта, такой большой груз не может исчезнуть бесследно, как какая-нибудь пагара. Скажите, Гонде, вы ведь не сможете узнать это место, не так ли?

— Увы, нет, месье Робен.

— Я так и думал. Лодки остановились там только один раз, в ночное время?

— Да, месье.

— Но по возвращении сюда вы увидели англичанина и его семью, которых привезли в то же время, когда и вас?

— Именно.

— Возможно, наш оригинал найдет это место или хотя бы укажет нам направление. Надеюсь, что он захочет нас провести.

Питер Паулус, сидя на корточках в хижине, сохранял под своей расписной наружностью невозмутимость завзятого краснокожего. Казалось, что его ничто не волнует, он не желает ничего ни видеть, ни слышать.

Робен подошел к нему.

— Мастер Браун, — сказал он, — вы хотите найти ваших жену и детей и вернуть себе свое состояние?

— Я хочу путешествовать по воде, — ответил тот сквозь свои длинные зубы.

— Вы будете путешествовать, мастер Браун, я вам обещаю. Но прежде вы должны помочь нам найти место на берегу, где вы находились перед тем, как вас похитили.

— Ноу.

— Так вы отказываетесь?

— Йес. Я здесь для путешествований, а не для того, чтобы давать вам помощь. Я есть английский подданный и не желаю водиться с таким, как вы.

— Но… разве вы не хотите позаботиться о вашей семье… вас не волнует ваше богатство?

— Моя фэмили не есть ваша забота. Мое богачество не есть дело для такого авантюриста, как вы.

— Мастер Браун, вы наглец и бессердечный муж и отец.

— Я есть английский подданный, а мой желудок есть болен.

— Ну хорошо. Вы можете думать что угодно и делать что пожелаете. Мы оставим вас здесь и сами разберемся в своих делах. Наше отсутствие может продлиться больше двух дней. Я оставлю вам провизии на неделю.

— Я буду вам платить за вашу провизию.

— Но у вас нет ни шиллинга.

— Я есть почтеннейшен промышленник из Шеффилда. Я имею кредит в банке…

— Сейчас вы можете попробовать получить кредит под залог туманов Марони, счастливо оставаться.

Пока шли эти долгие переговоры, Николя разогревал машину. К тому моменту, как препирательства между Робеном и англичанином завершились, двигатель бумажной лодки пришел в движение. Робинзоны поднялись на борт, и лодка на всех парах устремилась к голландскому берегу. Весь переход занял четверть часа, затем судно, как в прошлый раз, медленно пошло вплотную к берегу, в то время как члены экспедиции напряженно всматривались в бесконечную стену зелени.

Поиски оказались долгими и трудными, несмотря на знаменитую сноровку европейцев и безошибочное чутье их индейской собаки. Наконец, утомившись, Робен уже был готов отдать команду остановиться, чтобы заготовить дрова, поскольку топливо было на исходе.

— Стоп! — воскликнул он при виде длинной индейской пироги, привязанной к корню дерева. Корма лодки скрывалась в густых зарослях мукумуку.

В середине лодки на перевернутой пагаре сидел индеец и беззаботно курил сигарету, свернутую из листа мао. Робен окликнул его:

— Хо, компе! Хо!

— Хо, компе! Хо! — отозвался индеец.

— Кто хозяин эта лодка? — спросил инженер по-креольски.

— Эта лодка капитан Вампи.

— А где капитан Вампи?

— Там, на земля, вместе с моя отец.

Из зарослей появилось полдюжины краснокожих, несомненно привлеченных шипением пара, вырывавшегося из клапанов.

Робен, Анри, Шарль и оба бони сошли на берег и вскоре оказались посреди довольно многочисленной толпы, окружившей маленькую хижину.

— Здравствуй, Вампи.

— Здравствуй, Ломи, здравствуй, Башелико, здравствуй, муше, — ответил капитан, который был знаком с сыновьями Ангоссо.

— Что ты здесь делаешь, капитан Вампи? — спросил инженер.

— Моя пришел искай белый муше, его мадам и мамзели.

— А откуда ты пришел?

— Моя опьяняй ручей.

Белые и чернокожие вошли в хижину и первым делом заметили священника, седовласого и седобородого, который сидел рядом с гамаком. Тут же рыдали две юные девушки, слезы лились ручьем. В гамаке, испуская жалобные стоны, лежала женщина, охваченная жестоким приступом лихорадки.

При виде новоприбывших священник встал. Те почтительно приветствовали его.

— Ах, господа, — заявил он, — будь благословен ваш приход. Какую службу вы сможете сослужить этим обездоленным юным созданиям и их несчастной матери. Я возвращался с верховьев Марони, когда обнаружил их вчера на французском берегу. Они рассказали мне свою печальную историю. В довершение всех бед их отец куда-то исчез. Я собирался проводить их до Спаруина, но они сказали мне, что этот индейский капитан непременно приедет за ними на это место. Я тотчас доставил их сюда, надеясь, к сожалению напрасно, обнаружить здесь отца семейства. Нет ли у вас хинина? Сегодня утром у этой бедной дамы начался приступ лихорадки, которую я не могу сбить, поскольку мои запасы закончились.

Робен не успел ему ответить. Гонде, который медленно подошел, оставшись незамеченным, вдруг прыгнул на священника с высоко поднятым мачете.

— Это он! Бандит! Он такой же кюре, как и капитан! Ко мне, держи его!

Быстрым движением мнимый священник отвел занесенный над ним клинок. Затем, скользнув под гамак с кошачьей ловкостью, он выскочил из хижины и скрылся в лесу, прежде чем свидетели этой необычайной сцены успели сделать хотя бы движение.

— Не преследуйте его, — властно крикнул Робен. — Скорее всего, он не один. Мы попадем в ловушку.

Но распаленный Гонде, вне себя от злости, ничего не слышал. Он ринулся в погоню в компании пса Матао, отрывистый лай которого доносился до робинзонов.

Отсутствие бывшего каторжника продолжалось более получаса, все уже начали опасаться, что он пал жертвой собственного безрассудства, как вдруг он появился. Лицо и руки Гонде были разодраны в кровь лесными колючками, но сам он сиял от счастья.

— Вот сволочь! Я узнал его по голосу, — сказал он, задыхаясь. — Он загримировался