Гвианские робинзоны - Луи Анри Буссенар

— У вас все в порядке? — грубо спросил он. — Где ваше разрешение? Покажите…

Я достал из кармана разрешение, подписанное главным комендантом, без которого ни одна лодка не может выйти с территории колонии. Он прочитал его и спросил:

— Это вы Гонде?

— Да, капитан.

— Освобожденный каторжник, который совершает рейсы между Сен-Лораном и верховьями Марони?

— Да, капитан. Смею вас заверить, что работаю честно с тех самых пор, как заплатил свой долг обществу.

— Честно… Это мы проверим. Мой мальчик, власти следят за вами. У нас есть сведения о том, что вы активно занимаетесь контрабандой. Вы ввозите золото без уплаты пошлины и обманываете казну на восемь процентов.

— Но, капитан, клянусь вам…

— Довольно! Что у вас в лодках?

— Товары, доставленные из Европы, провиант и сельскохозяйственные инструменты или оборудование для золотодобычи для прииска недалеко от водопада Петер-Сунгу.

— Товары из Европы… Ну-ка, показывайте мне ваш груз.

Мне оставалось только подчиниться. Что я и сделал без промедления. Он прочитал ваше имя на ящиках и спросил:

— Робен… Это еще кто такой?

— Вот наглец! — в один голос воскликнули возмущенные робинзоны.

— Я лишь повторяю его слова. Он продолжил досмотр и заявил:

— Это оборудование английского производства. За него должна быть уплачена пошлина. Ее оплатили?

— Думаю, что да. Сюда его доставила, насколько я знаю, шхуна «Милость Господня», так что груз непременно прошел через Кайенну.

— Мне об этом ничего не известно. Точнее, я в этом сомневаюсь. Где владелец?

— В лесу. Он должен вернуться завтра.

— Мой мальчик, вы весьма неважно играете свою роль, вы очень неумелый контрабандист. Нет смысла ломать комедию. Я арестовываю вас и конфискую ваш груз.

— Но этот человек не имел права, — вскричал разгневанный Робен. — Впрочем, он вряд ли из нашей армии. Это был не офицер, а какой-то негодяй, который воспользовался военной формой, чтобы действовать как подлый пират.

— Я и сам был готов взбунтоваться. Пусть в нашем положении мы, освобожденные бывшие каторжники, по-прежнему находимся под надзором властей, не можем ни продавать, ни покупать, ни уходить, ни возвращаться без разрешения, и сопротивление с моей стороны могло повлечь за собой суровое наказание, я собирался протестовать, готовый никогда больше не возвращаться в Сен-Лоран и просить вас приютить меня. Но, увы, я не успел. Тот, кого я считал офицером, ткнул меня в грудь стволом револьвера и крикнул. Четверо негров и двое солдат под командованием надзирателя бросились к лодкам и в мгновение ока связали моих напуганных людей.

Меня схватили последним и спеленали быстрее, чем я успел пикнуть хоть слово. Тут произошел странный инцидент, на первый взгляд не особо значительный. Моя собака решила прийти мне на помощь. Она бросилась на капитана, вцепилась ему в руку и разорвала рукав его форменной куртки от локтя до запястья. Он взвел курок, прицелился в бедное животное и уложил пса на месте. Кровь струилась по его руке. Он принялся вытирать ее платком, и я ясно различил на его коже одну из отвратительных татуировок, хорошо известных тем, кто имел несчастье оказаться на каторге.

— Что я вам говорил, — с живостью вмешался Робен. — Этот человек, запятнавший мундир, всего лишь обычный бандит, сбежавший с каторги, а надзиратель и чернокожие — его сообщники.

— Я тоже об этом подумал, хотя мундир сидел на нем безупречно и выражался он как человек образованный. Но, увы, я не так наивен и знаю, что среди постояльцев колонии встречаются ловкие пройдохи. Впрочем, я был уверен, что мог не опасаться за свою жизнь, поскольку не было еще ни одного случая, чтобы беглый каторжник пошел на убийство. Они слишком хорошо знают, что в случае поимки им грозит неминуемая смертная казнь.

Меня грубо бросили на дно лодки исправительной колонии, в которой неподвижно сидел краснокожий. Я упал среди пагар, ящиков и провианта, наваленного там в беспорядке, и так сильно ударился, что потерял сознание.

Когда я пришел в себя, была уже ночь. Я лежал на спине, связанный так туго, что не мог пошевелиться. Флотилия двигалась. Возможно, я ошибаюсь, но мне показалось, что мы пересекли Марони и приближались к голландскому берегу. В любом случае берег был совсем рядом, потому что я видел ветки, которые время от времени заслоняли звезды. Затем движение прекратилось, мы остановились. Остановка длилась довольно долго; когда мы снова отправились в путь, уже занимался день.

— Гонде, а вы не думаете, что воры — у меня нет причин называть их по-другому — именно там спрятали наш груз, который наверняка сильно искушал этих бессовестных людей?

— Честное слово, месье Робен, это очень возможно. В целом дельце они обстряпали довольно ловко. Уверяю вас, что я бы ничего не заподозрил, если бы случайно не увидел татуировки так называемого капитана. Я бы от всего сердца поверил в конфискацию ваших товаров, но этот человек исчез следующей ночью, так же как и его товарищи.

— Что вы такое говорите?

— Чистую правду, месье. На следующий день, то есть вчерашним утром, я обнаружил, что мы находимся в устье ручья, где причалили накануне. Нас окружила банда краснокожих довольно угрожающего вида, не помню, чтобы я когда-либо с такими сталкивался. Их было двенадцать человек. Русло ручья оказалось перегорожено огромным деревом гриньон, которое, видимо, недавно срубили. Сообщение между низовьями и верховьями ручья, таким образом, сделалось невозможно.

Моих людей со мной не было. Зато у меня появились другие спутники: дама из Европы, две девушки и белый мужчина, которого они называли отцом. Я понимал все меньше и чувствовал, что вот-вот сойду с ума. Индейцы не проявляли к ним жестокости, хотя белый и осыпал их ругательствами. Краснокожие явно испытывали удивление по отношению к этим дамам, не лишенное уважения.

Мой рассказ подходит к концу. Я не знаю, что произошло ночью, которая последовала за этим странным днем, потому что спал как убитый. Когда я проснулся, европейская дама и обе девушки исчезли. Тут мои приключения достигли пика неправдоподобия. Англичанин, голый, как ощипанный куренок, был привязан к дереву, в то время как вождь краснокожих, мрачного вида старик, заканчивал расписывать его, приводя в то состояние, в котором вы сейчас его видите.

Нас обоих посадили в лодку, в которой я с удивлением узнал одну из моих шлюпок, только она была совершенно пустой, если не считать кое-какой провизии, оставленной нам негодяями. Я собирался отправиться на ваши поиски, но этот грубиян начал боксировать, так что мне пришлось сопровождать его вопреки моей воле. К счастью, мы вскоре