Гвианские робинзоны - Луи Анри Буссенар
Питер Паулус хранил презрительное молчание и красноречиво повернулся спиной к европейцам.
— Но кто же вас ограбил?
— Это целая история, в которой я ничего не понимаю. Но это те же люди, которые разукрасили англичанина, посадили его в мою лодку и сказали ему: «Ну вот, мастер Браун, плывите куда хотите. Вот вам лодка и штурман». Он ответил «йес» и приказал мне плыть в Сен-Лоран, где он должен сделать заявление о том, что у него украли чековую книжку. Я попытался было направиться вверх по реке, но он пришел в ярость и осыпал меня градом кулачных ударов, которые едва меня не прикончили. Так что мне пришлось волей-неволей отправиться вниз по Марони под угрозой еще более сильной взбучки.
— Yes, — процедил сквозь зубы Питер Паулус. — Моя чековая книжка есть украдена. Все мое богачество попало в руки мошенников. Вы есть их сообщники, потому что мешаете мне продолжать мое путешествование. Я желаю сделать декларейшн властям этой негодной страны.
— Сэр… — попытался заговорить с ним Робен.
— Я есть мастер Питер Паулус Браун из Шеффилда, — сухо ответил краснокожий из Великобритании.
— Хорошо, мастер Питер Паулус Браун из Шеффилда, — ответил Робен на превосходном английском языке. — Я призываю вас успокоиться. Вашему состоянию ничего не грозит, потому что в Сен-Лоране нет банка и воры еще не скоро смогут воспользоваться чеком с поддельной подписью. Вот какой совет я вам дам со всем уважением, я, месье Робен, французский колонист и гражданский инженер.
— Вы есть мошенник. Я буду приказывать повесить вас и вашу семью, когда броненосный линкор ее величества будет стрелять из пушек в эту страну.
Инженер расхохотался от всей души и отвернулся от него, пожав плечами.
Но Анри выпрямился во весь свой рост перед сварливым англичанином и ткнул палец в его раскрашенное плечо.
— Мастер Браун из Шеффилда, — сказал побледневший молодой человек, — я требую, чтобы впредь вы как следует взвешивали свои слова, а если угодно, то приказываю. Если вы злоупотребили вашей силой по отношению к этому человеку, — он показал на Гонде, — знайте, что у меня есть для вас точно такие же аргументы. И чтобы вы, чего доброго, не могли сослаться на то, что недостаточное владение нашим языком могло привести к неверному истолкованию моих слов, я дам вам приказ по-английски.
— Анри, — мягко сказал инженер, — оставь в покое этого беднягу. Должно быть, солнце напекло ему голову. Кроме того, пропажа всего состояния и нелепый внешний вид, который ему придали неизвестные злоумышленники, в этом случае могут считаться смягчающими обстоятельствами. Мастер Браун, вы наш гость. Ваша личность для нас священна. Мы позаботимся обо всех ваших нуждах.
— Скотина! — вырвалось у Гонде. — Он горюет о том, что потерял богатство, но не сказал ни слова о жене и юных дочерях, которых захватили бандиты.
Лодка, везущая шлюпку на буксире, только что подошла к берегу. Мадам Робен услышала последние слова, сказанные ее мужем и освобожденным каторжником. Сердце жены и матери сжалось при этих словах. Экстравагантную фигуру маньяка на палубе она едва заметила.
— Бандиты! — воскликнула она. — Женщина и юные девушки в лапах негодяев. О, друг мой, милые дети, их нужно освободить как можно скорее.
— Я сам только что узнал об этом прискорбном эпизоде, — ответил Робен. — Нам нужно расспросить Гонде обо всем, что ему известно о похищении. Затем мы объединим все наши усилия и выступим безотлагательно.
— О да, конечно! Бедная женщина! Бедные дети! Какой ужас!
Весь отряд снова устроился в хижине. Молодые бони остались на часах рядом с лодками, а Гонде, удобно расположившись в гамаке, начал длинный рассказ о том, что он знал о случившемся за последние три дня.
— Прошло двадцать четыре часа, как месье Шарль отправился на разведку в верховья ручья, и двенадцать часов с тех пор, как вы последовали ему навстречу. Уровень воды в притоке страшно возрастал, причем в атмосфере не было никаких признаков такого внезапного подъема. Я слышал глухой отдаленный звук взрыва, но не понял его причины. Я бы сказал, что взорвалась большая мина, заряженная изрядным количеством пороха. Но насколько близким к реальности было это предположение? Эти области Верхней Гвианы совершенно необитаемы! Кто же мог взорвать там мину и с какой целью?
— Это правда, — перебил его Робен. — Взрыв раздался за несколько минут до внезапного наводнения, что весьма нас заинтриговало…
— Вне зависимости от опасности, с которой нам пришлось столкнуться, и от опустошений, которые паводок вызвал на приисках, — подхватил Шарль. — Теперь о разработках придется надолго забыть. Кроме того, я боюсь, что рабочие, которым удалось выжить при пожаре, утонули во время наводнения.
— Как бы там ни было, невзирая на все неправдоподобие такого предположения, мы склонны думать, что оба бедствия были вызваны одной причиной. Но продолжайте, Гонде. Мы вас слушаем. Успех нашей экспедиции зависит от точности ваших сведений.
— Мы обедали на правом берегу реки, шлюпки были надежно пришвартованы, и для пущей уверенности я оставил в каждой по одному человеку. Вскоре мне доложили о появлении на реке европейской лодки. В ней было девять человек, а на корме развевался французский флаг. На веслах сидели четверо чернокожих. Под тентом сидел офицер морской пехоты в полевой форме и два солдата того же рода войск. Командовал гребцами человек в мундире военного надзирателя. На голове девятого пассажира, краснокожего, была старая шляпа, а тело покрывала рубашка. «Так-так, — сказал я себе, — видимо, этот офицер из гарнизона Сен-Лорана проводит здесь гидрографические изыскания».
Надзиратель повернул руль, и лодка пристала к берегу рядом с нашими. Я сразу же ее узнал. Это была одна из лодок исправительной колонии, большая шлюпка, построенная из досок внахлест, выкрашенная белой краской, на борту которой были видны черные буквы И. и К., разделенные якорем.
Офицер сошел на берег в нескольких шагах от нас. Это был мужчина лет тридцати пяти в звании капитана с ленточкой ордена Почетного легиона. Тут я заметил, что железная решетка, отгораживающая гребцов от пассажиров, поднята. Гребцы убрали весла. Надзиратель, вместо того чтобы собрать их и сесть рядом, держа револьвер наготове, как того требует приказ, сошел на берег вместе с капитаном. Я не без удивления обнаружил, что оба они вооружены до зубов. У каждого на поясе был револьвер крупного калибра, а на плече — охотничье ружье. Это еще можно было понять, мы все любим охоту. А вот револьверы на маршруте, где не бывает ни воров, ни свирепых животных, показались мне необычными. Но, поскольку это было не мое дело, я оставил свои размышления при себе.
