Держава и окраина. Н.И.Бобриков — генерал-губернатор Финляндии 1898-1904 гг. - Туомо Илмари Полвинен

выгодный рынок, откуда они твердой рукой черпают необходимое для себя сырье. На этом основывается экономическая мощь западноевропейских стран, и поэтому удержание колонии под своей властью, а также приобретение новых, является ее важнейшим средством. Для всех этих индустриальных стран и Россия все еще представляется такой в определенной мере хлебосольной колонией, которая щедро снабжает эти государства своей дешевой продукцией и в свою очередь дорого платит за продукцию индустриальных стран. Однако, в сравнении с колониями имеется существенное различие: Россия — политически независимое, сильное государство. У нее есть право и сила не оставаться постоянно должницей более развитых в промышленном отношении государств... Она хочет сама быть великой державой (метрополией), и на основе труда народа, освобожденного от крепостной зависимости, начался рост российской национальной промышленности, которая обнадеживающе развивается в противовес иностранному владычеству».

Как справедливо подчеркнул германский исследователь Дитрих Гейер, Россия несмотря на недостаток капитала и внутреннюю слабость все же никогда не опускалась до уровня, сравнимого с положением Турции или Китая, не говоря о подлинных колониях. России никогда не приходилось опасаться стать марионеткой внешней политики Франции, царская держава сохраняла положение самостоятельного, существенно важного для Франции политического и военного партнера.

Проблемы индустриализации России влияли не только на ситуацию в самой Империи. Российская экспансия в дальневосточном направлении в конце XIX — начале XX века была неразрывно связана с экономической концепцией развития, предложенной Витте, и действиями, связанными с практическим ее осуществлением. Это детально рассмотрено одним из советских классиков исследования внешней политики царизма Б.А.Романовым в его труде «Россия в Маньчжурии в 1892-1906 годах», изданном в Ленинграде в 1928 году.

Для осуществления индустриализационной политики Витте, основанной на создании крупных предприятий, импорте капитала и протекционизме, России требовалось заполучить в Азии новые энергетические ресурсы и рынки, по аналогии с экспансией других великих держав в их сферах интересов. Согласно аргументации Витте, Россия не могла ограничиться лишь исправлением своей «внутренней отсталости». Чтобы прочно встать на ноги и развиться в сравнимую с другими великими державами «метрополию», России, вольно или невольно, следовало включиться в империалистическое соперничество. В этом смысле наиболее перспективной представлялась Восточная Азия, где после развала Китайской империи образовался политический вакуум, который еще не успели заполнить великие державы. Новая Транссибирская железнодорожная магистраль означала не только подключение зауральских богатств к европейской части национальной экономики России, но и являлась одновременно государственной артерией, благодаря которой со временем открывались неисчислимые возможности для расширения экономического и политического влияния Российской империи в Восточной Азии. Прочно стоящий на земле хозяйственник Витте также достаточно ясно представлял себе значение планировавшегося им ответвления Транссибирской железной дороги вглубь Китая. «Владение территорией между Тихим океаном и Гималайскими горами» укрепило бы власть и влияние России не только в азиатских, но и в европейских делах. Используя формулировки, напоминавшие риторику колониальных держав, Витте говорил о культурной миссии России, которая обязывает. Но, само собой разумеется, в данном случае он имел в виду не «западно-европеизм», а культурные ценности, основанные на «самодержавии, православии и народности». В 1903 году, будучи еще министром финансов, Витте рисовал пораженному Николаю II блестящую перспективу присоединения не только Маньчжурии, но и Кореи, Тибета и Персии к числу подданных скипетра «белого царя».

Хотя осуществление столь далекоидущих планов в недалеком будущем, естественно, не могло произойти без применения военной силы, Витте подчеркивал значение того, что «торопиться надо медленно». Чтобы избежать вмешательства других великих держав, он вырабатывал в отношении Китая так называемую «тактику мирного проникновения». Согласно Витте, России следовало, избегая драматических поворотов, стремиться увеличивать свое влияние в разваливавшейся Китайской империи. Победив Китай в японо-китайской войне 1894-95 годов, Япония потребовала в качестве трофеев при заключении Симоносекского мирного договора не только остров Формозу (Тайвань) и Пескадорские острова (о. Пэнхулидао), но еще и Ляодунский полуостров. От этого последнего Россия, Франция и Германия общими усилиями заставили Японию отказаться. Таким образом, согласно тактике Витте, Россия выступила в качестве покровительницы Китая при отражении чужеземного посягательства. В следующем году (1896) при заключении российско-китайского договора правительство Николая II, официально гарантировав территориальную неприкосновенность Китая в случае внешней агрессии, получило за это в качестве компенсации право строить так называемую Восточно-Китайскую железную дорогу от Харбина до гавани Порт-Артур. Это практически означало, что Маньчжурия входит в сферу влиянии России, хотя формально речь шла вроде бы о частном предприятии, в котором часть капитала была китайской. Предложенная Витте тактика «мирного проникновения», похоже, давала многообещающие результаты.

Однако уже год спустя ситуация драматически изменилась. Использовав в качестве предлога убийство двух немцев-миссионеров, кайзер Вильгельм II в ноябре 1897 года захватил расположенный на побережье Желтого моря порт Циндао, который Германия и «взяла в аренду» на 99 лет. В качестве ответного шага Николаю II пришлось потребовать у Китая «в аренду» на 25 лет Ляодунский полуостров и Порт-Артур. В связи с этим следует заметить, что инициатором такого царского решения было не российское военное руководство, а усвоивший «Вильгельмовский» образ мысли и риторику министр иностранных дел М.Н.Муравьев, считавший, что по отношению к китайцам, как и другим восточным народам, не следует выказывать дружелюбия, ибо на них производят впечатление только «могущество и сила».

Витте резко возражал против этого требования, опасаясь крушения основ своей политики в отношения Китая. Министр финансов считал, и не без оснований, что данные Петербургом Пекину заверения в дружбе и обещания покровительства решительным образом теряют убедительность в глазах всей Азии, видящей, что северный партнер применяет к Китаю такие же методы аннексии, как и другие великие державы. Отношение китайцев к России не улучшило и заметное участие российских войск в подавлении так называемого «боксерского восстания» в 1900 году. Политика «мирного проникновения» осталась позади. Неудачными оказались попытки сохранить ее, предпринимавшиеся министром финансов, хотя и проводившим в жизнь стремление к расширению, но подчеркивавшего при этом значение осторожного образа действий. Положение Витте стало понемногу слабеть и в августе 1903 года по желанию царя он ушел в отставку. Под влиянием ряда советников (Алексеева, Безобразова, Вонлярлярского и др.), не всегда занимавших такие посты, которые налагали бы на них ответственность, дальневосточная политика Николая II становилась все более активной. При этом не стремились избегать и прямого провоцирования выдвигавшейся в число великих держав Японии. Последствия проявились во время войны 1904-1905 годов, после которой Российской империи пришлось снова направить свое главное внимание в западном направлении.

Конечный результат показал, что в годы, предшествовавшие Русско-японской войне, Николай со своими советниками переоценил имевшиеся в его распоряжении ресурсы. Как констатировал Витте в 1900 году в направленной царю памятной записке, Россия, несмотря на мощное