Держава и окраина. Н.И.Бобриков — генерал-губернатор Финляндии 1898-1904 гг. - Туомо Илмари Полвинен
В тот же день Мессарош встретился с Бобриковым, находившимся в Красном Селе на маневрах Петербургского военного округа, куда корреспондент был специально приглашен для беседы. Бобриков сообщил тогда, что судьба Гончарова решена. «Его калифатство продолжится не далее 1 сентября... Статс-секретариат сильно шатается, но сказать наверно, свалится ли он и как скоро — нельзя». Проще было бы решить вопрос о воинской повинности просто приказом императора. Но пользующийся благорасположением императора Куропаткин был все же «законником» и хотел провести дело через рассмотрение на сессии сейма. Куропаткин позже рассказал Прокопе, что к такому решению его склонил Победоносцев. Бобриков считал во всяком случае ясным, что сословия смогут лишь высказать свое мнение о деле, которое перейдет на рассмотрение Государственного совета. Надо надеяться, чтобы ораторы в сейме «болтали» по возможности резко, и дали бы тем повод начать подготовку к отмене закона о сейме и сведения всей организации до уровня местного сословного собрания. Кандидат в генерал-губернаторы предлагал Мессарошу написать статью в пользу упразднения ведомства министра статс-секретаря Финляндии, которую корреспондент — в очередной раз изменив свой взгляд — и написал. Бобриков ознакомился с рукописью и внес свои поправки, после чего статья была опубликована в «Московских ведомостях». Немного позже Мессарош прислал Грингмуту свою статью, касавшуюся положения русского языка в Финляндии (в основном в сенате). Эту статью Бобриков также правил и даже сам часть ее написал.
В июле 1898 года в Петербурге было «общеизвестным секретом», что Бобриков отправляется генерал-губернаторствовать в Финляндию. Во время парадного обеда, данного императором 17 (29) июля по случаю визита румынского короля, Витте оказался за столом рядом с Бобриковым и поздравил его с назначением на пост генерал-губернатора. В ответ Бобриков сказал, что это назначение подобно миссии графа Муравьева, когда тот был назначен генерал-губернатором в Вильну. На что Витте ему заметил: «Муравьев был назначен, чтобы погасить восстание, а вы, по-видимому, назначены, чтобы создать восстание...». «После этого я уже никогда в интимные разговоры с Бобриковым не пускался», вспоминал Витте. Как показало дальнейшее развитие событий, министр финансов стал и был вплоть до своей отставки, произошедшей в 1903 году, опаснейшим политическим противником Бобрикова в Петербурге. По мнению Витте, у России уже имелось предостаточно внутренних политических проблем. Не было резона провоцировать еще дополнительные.
В вопросе о воинской повинности Финляндии Куропаткин одержал победу над «умеренной» линией, представителями которой были Победоносцев, Гейден и Гончаров. Сессия сейма уже не имела права касаться важнейших мест закона о воинской повинности, поскольку их уже одобрили и Александр III, и Николай II. Что содержали эти «важнейшие места» по-отдельности, не было пока определено. В этой связи императору предоставилась возможность возместить бывшему учителю урон, нанесенный его авторитету. Победоносцеву надлежало руководить специально созываемой совещательной комиссией для решения вопросов, упомянутых выше. В эту комиссию были также назначены бывший генерал-губернатор граф Ф.Л.Гейден, член Государственного совета статс-секретарь Е.В.Фриш, военный министр А.Н.Куропаткин, министр юстиции Н.В.Муравьев, начальник штаба гвардии и Петербургского военного округа генерал от инфантерии Н.И.Бобриков, временно исполняющий обязанности генерал-губернатора Финляндии С.О.Гончаров, а также временно исполняющий обязанности министра статс-секретаря Финляндии В.Прокопе.
На заседании совещательной комиссии, состоявшемся 2 (14) августа 1898 года в Царском Селе, Куропаткин доложил составленный Главным штабом список тех параграфов Устава, которых сейм не имел права касаться. Однако председательствовавший Победоносцев счел чрезвычайно трудным выделить в законопроекте какие-то отдельные параграфы, чтобы оставить их вне обсуждения. И таким образом задачей сейма было бы обсуждение всего проекта в целом. Это имело важное значение еще и потому, что Государственный совет, которому предстояло принять это дело к рассмотрению с общегосударственной точки зрения, получил бы возможность опираться на максимально полный материал о специфических потребностях окраины. Таковым стало и решение, вынесенное комиссией, однако Куропаткин остался при особом мнении. Военный министр настаивал, что в представлении, вручаемом сейму, следовало все же особо подчеркнуть значение единства армии Российской империи и упомянуть, что Александр III и Николай II уже одобрили общие принципы законопроекта. «При согласовании на сих основах проекта Устава о воинской повинности в Великом Княжестве Финляндском с началами, действующими в сем деле в Империи, от земских чинов ожидается заключение (разрядка моя — Т.П.) о том, насколько новые порядки, проектируемые Уставом, практически удобоприменимы по местным условиям к укладу финляндской жизни».
Не будучи в состоянии, да и не желая больше вступать в спор, касающийся самого содержания данного дела, Гейден по ходу разговора спросил Куропаткина, почему он хочет принудить молодых финляндцев есть гречневую кашу, когда они привыкли вовсе к салаке. Военный министр вышел из положения, указав на дородного генерала Прокопе, как «на пример полезности гречневой каши и для финляндцев». Гейден считал, что Великое Княжество прекрасно могло иметь собственное войско, которое Россия вправе была бы использовать так же, как Великобритания использовала, например, индийские войска. Но по мнению Куропаткина, именно в том и была слабость Великобритании, поскольку части, сформированные из инородцев, ненадежны. Гончаров со своей стороны превозносил финские батальоны и не сомневался в их верности. Впрочем, этот обмен мнений между Гейденом и Гончаровым, с одной стороны, и Куропаткиным — с другой, не имел больше практического значения, — дело зашло уже слишком далеко. То же самое относится к приложенной к протоколу ссылки Прокопе на устав сейма 1869 года и на государево обещание, данное Николаем II при восшествии на престол.
В начале августа Бородкин известил Мессароша, что назначение Бобрикова будет официально обнародовано в ближайшее время. По этому случаю «Московским ведомостям» следует подготовить теплую статью о новом генерал-губернаторе и опубликовать ее сразу же после официального сообщения о назначении. Так и было сделано. По просьбе Бобрикова Мессарош также проинформировал его об обстановке, царящей в Финляндии, о финляндских ведущих деятелях и т.п., а кроме того, написал и опубликовал в «Московских ведомостях» серию статей о неизбежности расширения полномочий генерал-губернатора и учреждения русскоязычной газеты в Финляндии.
11 (23) августа 1898 года Николай II объявил Куропаткину о своем согласии, чтобы назначение Бобрикова на новую должность произошло по представлению военного министра и
