Весь твой, только твой эльф - Анна Жнец
Я с удовольствием смыла с себя дорожную пыль. Почистила зубы, не забыв завесить зеркало полотенцем для рук. Сменила походную одежду на элегантное платье свободного кроя — синее, с широкими рукавами, круглым горлом и серебристой вышивкой на груди. Волосы распустила по плечам, сделав пробор на правую сторону и таким образом закрыв ожоги. С этой прической мне стало спокойнее — спряталась.
Больше заняться было нечем, поэтому я села в кресло и принялась ждать служанку, которая проводит меня в трапезный зал. Алари сказал, что это будет завтрак, хотя для завтрака было поздновато, а для обеда — еще рано. Видимо, стол собрали специально для нас, голодных с дороги.
Вскоре в дверь постучали.
— Войдите, — разрешила я.
Каково же было мое изумление, когда дверь открылась и вместо служанки в комнату ступил король Эвенделла собственной персоной.
Алари…
Дыхание перехватило.
Я растерялась. Не ожидала увидеть его на пороге своей спальни. Не ожидала остаться с ним наедине.
Зачем он здесь?
Я не готова к этой встрече.
Не отдавая себе в этом отчета, я поднялась из кресла. Попятилась к стене. Пальцы потянулись к волосам — прикрыть шрамы. Сердце выламывало ребра. Колотилось со страшной силой.
Хотелось сбежать, спрятаться. Я чувствовала себя, как в ловушке. Загнанной в угол.
Стыдясь своей внешности, я повернулась к вторженцу левой, здоровой, половиной лица. Это был привычный, безотчетный жест, привезенный из дома.
Алари шагнул ко мне.
Я скрестила руки на груди.
Казалось, между нами натягивается и звенит невидимая струна, воздух густеет, как кисель, и с каждым вдохом горячей жижей заполняет легкие.
Алари не сводил с меня глаз, двигался ко мне будто под чарами, а мне хотелось попросить его замереть, не подходить ближе, оставить мне воздуха, даже такого —густого, плотного, вязкого, которым я захлебывалась, как болотной водой. Потому что с каждым его шагом кислорода в комнате было все меньше и меньше.
И вот его почти не осталось.
Между мной и Алари — метр искрящего от напряжения пространства. Какой-то жалкий метр.
Чужие глаза были так близко, что я впервые заметила в их синей глубине маленькие зеленые крапинки, похожие на капли.
— Эла, ли эла, — теплое дыхание осело на моих губах. Эльфийская речь ласкала слух музыкой, мягкий голос завораживал, разливался сладким медом, проникал в мои поры жгучим ядом, отравлял кровь.
С ужасом я увидела, как Алари протягивает ко мне руку. Пальцы в черной перчатке приближались к моему лицу, к безобразным буграм ожога на правой щеке.
— Эла…
Я не понимала, что он говорит. Эльфийский язык был мне не знаком, но сердце — лучший переводчик: тихим эхом по краю сознания пронеслось: «Любимая, моя любимая».
— Эла…
Он уже шептал мне это однажды. В темноте пещеры. Совсем в другой жизни. Мы лежали на тонкой подстилке, разложенной на каменном полу, Алари обнимал меня со спины, гладил по голове, думая, что я сплю, и повторял эти непонятные слова.
«Эла, ли эла».
В последний момент рука остановилась. Пальцы замерли в сантиметре от моих шрамов, и я вздохнула с облегчением.
— Прости, — шепнул король и отстранился. — Прости, я не должен был приходить. Ты устала с дороги.
Чувство неловкости разверзлось, будто черная пропасть под ногами.
Алари замолчал и снова уставился на мои рубцы.
Во мне словно открылся дар ясновидения. Я знала, какой вопрос сейчас прозвучит, и отчаянно надеялась его избежать, но…
— Что с тобой случилось?
Он все-таки спросил.
Я сжалась в комок нервов, мысленно обнимая себя за плечи.
— Пожалуйста, давай не будем об этом.
— Мои целители могли бы тебе помочь, — осторожно произнес Алари после небольшой паузы.
Помочь?
Я вскинула на него взгляд.
Соглашаясь на эту поездку, я надеялась на чудеса эльфийской медицины, но необходимость просить о помощи заставляла меня чувствовать себя униженной. Всю дорогу я прокручивала в голове предстоящий разговор. Мучилась, подбирала слова, думала, как поднять эту неудобную тему и не умереть от неловкости.
А он предложил сам. Сразу. Так просто.
Какое облегчение!
— А что я буду должна тебе за это?
Сердце гулко ударило в грудь.
Алари поднял брови, словно мой вопрос его удивил.
— Ничего, — выдохнул он, озадаченно нахмурившись.
Ничего?
Никакой платы?
Он не станет меня шантажировать? Не использует ситуацию себе на пользу? Ничего не попросит взамен. Просто поможет без какой-либо личной выгоды?
На мои горящие раны будто пролился живительный бальзам и унял застарелую боль. Я почувствовала, как в груди разжимается тугой узел, хотя до этого момента и не подозревала о его существовании — слишком привыкла жить в постоянном напряжении.
— Думаешь, они избавят меня от этого? —Я накрыла ладонью искалеченную щеку. — Свои ожоги ты свел?
Мне вспомнилась воспаленная плоть его руки после встречи с харибом в красной долине.
«Спрячься за моей спиной. И не бойся».
— Я… — Алари замялся. — Оставил их. Как напоминание.
Напоминание о чем?
Некоторое время мы смотрели друг на друга молча. Во взгляде Алари я купалась, будто в солнечном свете, — мягком, теплом, ласковом. Он словно не замечал моих изъянов. В Аталане после ранения я превратилась в невидимку. Мужчины смотрели сквозь меня. Женщины отворачивались.
А он…
… любовался.
Захотелось расплакаться.
— Скажу честно, — медленно, явно подбирая слова, произнес Алари. — Я не знаю, получится ли у моих магов залечить твои раны. Но, если они гнетут тебя, мы можем попробовать. Вечером покажу тебя лучшему целителю Эвенделла. Согласна?
Я торопливо закивала, борясь со слезами.
И уронила руки вдоль боков, перестав закрываться от своего собеседника.
— Спасибо.
— Нет, — покачал головой Алари. — Тебе не за что меня благодарить. Я рад, что ты здесь. Прости меня. За все. Я столько дров наломал.
Грустная улыбка тронула его губы. Свет из окна отразился в завитках королевского венца, украсившего чело.
Захотелось спросить, почему Алари весь в черном.
В своей длинной мрачной мантии он был похож на ворона или на темного колдуна, подчинившего себе силы ночи.
— Наверное, мне пора. Отдыхай. Скоро придет служанка и проводит тебя в трапезный зал.
* * *
Спустя полчаса в дверь снова осторожно постучали.
И вошли, не дождавшись приглашения.
— Лаира Зейна дей Фарух, — сказала женщина, переступившая порог
