Весь твой, только твой эльф - Анна Жнец
На пороге, в полосе тени, показалось несколько далеких фигур.
Сердце, стучавшее так дико, так неистово, вдруг замерло, будто в грудь ему вошла рука призрака и сжала эту трепещущую птицу в кулаке.
Зейна здесь!
Они сейчас встретятся. Наконец-то!
Алари нервно облизал губы и подался вперед, подойдя к самому краю возвышения, на котором стоял королевский трон. Еще один опрометчивый шаг — и он свалился бы с лестницы к ногам гостей. Случись такое, сестра всю жизнь припоминала бы ему этот позор.
Зейна…
С каждой секундой она была к нему все ближе. Метр за метром таяло расстояние между ними. Делегация из Аталана чинно плыла по залу, то пересекая полосу света от окна, то оказываясь в тени широкого простенка.
Силуэт Зейны в медовых лучах утреннего солнца. Ее легкая поступь. Бедра, плавно покачивающиеся при ходьбе. Тонкая талия, обтянутая кожаным ремешком, который еще больше подчеркивает хрупкость девичьей фигуры. Волосы, собранные в строгий пучок — вероятно, с такой прической удобнее в дороге. Скользящие по лицу, сменяющие друг друга свет и тень.
Ее лицо…
Когда Зейна вошла в последний островок света, солнце осветило густую паутину шрамов на ее правой щеке.
Алари вздрогнул.
Его будто ударили кулаком в грудь, выбив из легких весь воздух.
Как это случилось? Почему?
Несколько секунд он, растерянный, ошеломленный, не мог поверить своим глазам, затем присмотрелся и понял, что зрение его не подводит.
Ожоги!
Представив, что пережила его возлюбленная во время их разлуки, какую чудовищную боль ей пришлось испытать, он едва не завыл волком на весь тронный зал. Бедняжка, как она мучилась! Мысль о ее страданиях рвала душу в клочья.
Будь он рядом, несчастья наверняка удалось бы избежать. Почему его не было рядом? Почему в его отсутствие никто не позаботился о Зейне, не уберег ее от беды?
Как она получила свои раны?
Ему хотелось спросить об этом.
Хотелось сбежать по лестнице и осторожно коснуться узора ее рубцов. Кончиком пальца осторожно повторить изгибы этих вспухших кружев. Почувствовать их плотность, рельеф. Понять, что шрамы больше не причиняют боль.
Сказать и сделать надо было так много, но их окружали посторонние и приходилось держать себя в руках. Мысль, что долгожданный разговор придется отложить до того момента, когда они останутся наедине, была невыносима. Он больше не мог ждать. Не находил сил терпеть.
Пытаясь сохранить на лице маску хладнокровного правителя, Алари крепко, до хруста в пальцах сжал кулаки.
— Добро пожаловать в Эвенделле, — его голос дрожал и срывался на хрипы. Горло было сухим, как пустынные земли орков. Звуки царапали его изнутри острыми бритвами.
Словно зачарованный, он смотрел, как Зейна склоняет голову в приветствии. Краем уха слышал вежливые расшаркивания ее спутников, но не улавливал смысла их речей.
Его мир, поле его зрения сузились до одной-единственной фигуры. Остальное растворилось в тумане.
Задыхаясь от чувств, Алари любовался своей избранницей. Каждой ее черточкой, каждой родинкой и морщинкой. Даже ее шрамы казались ему прекрасными, потому что были частью любимого лица.
Собственный голос звучал чужим далеким эхом.
— Вы наверняка устали с дороги, — говорил он и слышал себя будто со стороны. — Слуги проводят вас в ваши покои. Завтрак подадут через час. У вас есть время отдохнуть и освежиться. Встретимся за столом в трапезном зале.
Глава 15. Прости меня
Я старалась лишний раз не поднимать голову, не встречаться с Алари глазами, но все равно знала, что он рассматривает мои шрамы. Ощущала на себе его взгляд.
Зачем он пялится? Хватит! Не надо. Это неприятно.
Слишком пристальное внимание к моему изъяну всегда заставляло меня чувствовать себя больной, ранило гордость.
Как жаль, что волосы собраны в пучок и нельзя укрыться за их завесой — трюк, который спасал меня в Аталане. Сейчас их не распустишь — будет выглядеть странно, если, стоя перед владыкой Эвенделла, я ни с того ни с сего начну расплетать прическу.
Он наверняка поймет, почему я это делаю.
Не хочу, чтобы Алари знал, что я стыжусь себя. Это унизительно.
Унизительным было и то, что я пыталась угадать, о чем он думает, видя мои ожоги. Злорадствует? Считает, что меня, подлую беглянку, причинившую ему боль, настиг бумеранг? Сожалеет, что его истинная пара лишилась красоты? Пребывает в шоке? А может, разочарован нашей встречей?
Почему меня это заботит? Глупости, мы чужие друг другу, и нет никакого смысла переживать из-за его реакции на мою новую внешность.
Но я переживала. Не хотела, но ничего не могла с собой поделать.
Мне казалось, что Алари говорит со мной сухо, холодно, слишком официально для того, кто три месяца назад прижимался ко мне пылающим пахом и твердил о любви.
А с другой стороны, он король, эта деловая встреча и нас окружают люди. Глупо ждать, что владыка Эвенделла при всех накинется на меня с поцелуями и объятиями.
О Единый, о чем я вообще думаю? Какие поцелуи и объятия? Неужели мне хочется новых приставаний?
Нет-нет-нет.
Просто эта поездка выбила у меня почву из-под ног. Последнее время я сама не своя, и в голову лезут всякие глупости.
Встреча с владыкой была короткой. Покидая тронный зал, я ощущала смесь облегчения и разочарования. Облегчения — потому что скрылась с глаз Алари и он больше не таращился на мои шрамы. Что касается второго чувства в этом странном коктейле…
Собираясь в Эвенделл, я боялась, что бывший похититель примется за старое, начнет волочиться за мной, приставать, давить, а когда этого не случилось, я вдруг оказалась разочарована. Меня задело то, что во время встречи Алари вел себя со мной как с чужой, посторонней женщиной.
Но ведь эта боль в его глазах, когда наши взгляды на секунду пересеклись, мне не померещилась? Он действительно смотрел на меня с мукой на лице. Или его эмоции я истолковала неверно?
Служанка проводила меня в покои на третьем этаже рядом с лестницей. Это была просторная комната с тремя стрельчатыми окнами до пола. Вид из них открывался изумительный — на прозрачный сосновый бор, облитый золотом солнечного света. Из-за близости леса воздух в замке был свежим, хвойным, упоительным. С огромным наслаждением я впускала его в легкие, дышала полной грудью.
В одном торце комнаты стояла кровать. Большая, двуспальная, с причудливым изголовьем, похожим на сплетение древесных корней, застеленная покрывалом нежно-зеленого цвета, с белыми, накрахмаленными подушками. В другом — притаился мягкий уголок: диван
