Между небом и землей. Через Дух Андрэ Луиса - Франсиско Кандидо Хавьер
— Кто сможет научиться без помощи страдания?
— Поэтому я думаю о жертве родителей… — неуверенно заметил Хиларио.
— Друзья мои, — вновь сказал великодушный Министр, — справедливость неотъемлема. Мы не можем обмануть её. Из-за эмоционального расстройства Амаро и Зульмиры прошлым Хулио брошен в мрачную бездну нравственных обязательств, и теперь будет восстановлен с их помощью. Вчера это пара, забыв о нём, побудила его к падению. Сегодня, чтобы любить его, они будут гарантировать его выздоровление.
Разговор стих, возможно, потому, что тема обязывала к серьёзному р измышлению.
Мы с Хиларио, оставались в полнейшем молчании, думая об абсолютной гармонии Закона, в ожидании ночи, момента, когда мы войдём в группу друзей, которая доставит ребёнка в былой дом.
Приближались первые утренние часы, когда мы достигли жилища железнодорожника, ещё окутанного мраком.
Одила держала на своих руках оживлённого и стонущего малыша, пока Министр, Сестра Клара, Бландина, Хиларио и я окружали их в молчании.
Мы проникли в скромный салон.
Словно получив невидимое обезболивающее, малыш умолк. Наставник охотно объяснил нам:
— Больной мальчуган получил теперь большое облегчение при контакте с семейными флюидами. Обретение равновесия души в знакомом ему окружении на Земле представляет собой твёрдую основу для успеха перевоплощения.
Но здесь он прервался и больше не продолжал.
Сестра Клара сделала ему красноречивый жест, и наш наставник вошёл один в супружескую спальню, чтобы убедиться в моменте, когда ему надлежит передать малыша его будущей матери.
Истекли несколько минут, и Кларенсио вернулся, приглашая нас войти.
Перед нашими глазами разворачивалась трогательная сцена.
Зульмира в Духе протянула нам свои руки. Она была прекрасна, она лучилась радостью… И когда она получила Хулио, прижав его к своей груди, она, казалось, стала утончённой мадонной в ореоле победоносного материнства.
Одила плакала.
Кларенсио поднял глаза к Небесам и стал молиться трогательным голосом:
— Господь, благослови нас!… В переплетенных душах, в Твоей бесконечной любви и в радости рождается покорность Твоим намерениям, и мы находимся здесь, сопровождая друга, возвращающегося к самоотречению! Дай ему силы подчиниться со смирением кресту, который будет его спасением!… О, Отец, поддержи нас на долгом пути искупления, где препятствие и боль должны стать нашими руководителями, укрепи наше мужество и спокойствие и умерь наше сердце, чтобы мы могли служить Тебе при любых обстоятельствах!… Но прежде всего, Господи, мы просим о помощи для нашей сестры, которая берёт обязательства в священных женских чаяниях в лоне материнского апостольства! Освяти её страстные желания, преумножь её энергии, чтобы она покрыла себя почётом вместе с Тобой в божественной задаче воспитания!…
Пропитанные отцовской любовью, которая достигала нашего разума вплоть до сокровенного источника слёз, слова Министра довели нас до потрясения. Но Зульмира ещё больше взволновала нас. Привлечённая силой молитвы, она выступила вперёд, с ребёнком на руках, и стала на колени.
Эта простодушная смиренность напомнила мне евангельский рассказ о вдове из города Наима со своим сыном, умершим у ног Христа[8], и я не мог сдержать слёз, поднявшихся из глубины души.
Также растроганный этим невольным жестом доверия и веры, преображённый Министр повернулся к ней и коснулся её головы.
Нечто возвышенное должно было произойти в душе этого посланника самоотречения, который приучал меня любить с неистовой нежностью.
Фонтан звёзд сыпался с Небес, освещая его лоб, тогда как его правая рука, гладившая голову коленопреклонённой сестры, испускала лучи сапфирного света.
Мы переживали лучшие мгновения ожидания.
Затем, поддерживая её под руки, Кларенсио поднял её, чтобы отвести вместе с ребёнком в кровать.
С того момента Зульмира стала казаться нам полностью сконцентрированной на малыше, которого она инстинктивно прижимала к себе, словно моллюск, примеряющий на себя скорлупу. Наконец-то Хулио невозмутимо спал. Уцепившийся за неё, он, казалось, растворялся в ней.
Я сопровождал и другие подготовительные работы и перевоплощению, работы, требовавшие активной помощи техников, специалистов в этих вопросах, и благодетелей из высшей жизни, но здесь явление было слишком простым. Субтильное тельце малыша казалось плотно подогнанным к деликатным тканям материнского перисприта, постепенно уменьшаясь на наших глазах.
Сестра Клара и её спутницы обняли будущую мать, которая старалась забрать своё плотное тело, унося с собой успокоенного малыша в бессознательном состоянии, а мы вернулись обратно, охваченные чистой радостью от осознания хорошо выполненного обязательства.
Одила стала помогать Зульмире, а Кларенсио пообещал следить за естественными процессами начинающейся беременности.
Когда мы снова оказались одни, назревшие вопросы посыпались как из рога изобилия.
С восхитительным обычным своим терпением Министр взял слово и стал объяснять:
— В случае с Хулио перевоплощение не требует никакого специфического внимания нашей сферы. Это опытное схождение в область плотной материи, в котором заинтересован не только он, но и окружающие его близкие. Однако, если бы существование малыша Амаро было предназначено влиять на группу, в которой он окажется, если бы он был носителем неоспоримых заслуг, со справедливой ответственностью на путях других, проблема была бы действительно другой. Силы высшего порядка неизбежно были бы мобилизованы, чтобы вмешаться в хромосомы и гарантировать эмбриону физическое тело, соответствующее его миссии.
— А если бы реинкарнирующий Дух был человеком великой интеллектуальности? — спросил прилежный Хиларио.
Он потребовал бы возрастающего внимания к церебральной структуре, чтобы его не подвёл инструмент, который должен быть на высоте своих обязанностей в материализации мыслей.
— А если бы он был медиком? Великим хирургом, например? — в свою очередь спросил я.
— Он получил бы более серьёзную помощь в создании нервной системы, что обеспечило бы ему полный контроль над эмоциями.
Поскольку больше мы ничего особенного не спрашивали, наставник продолжил сам:
— Несмотря ни на что, на миллиард возрождений на Земле ежедневно автоматически функционируют эмбриогенные принципы. Закон причинности выполняется без потребности контроля с нашей стороны. В перевоплощении достаточно магнетизма родителей, магнетизма, связанного с сильным желанием того, кто возвращается в область физических форм. По возвращении в плотное тело мы неизменно оживаем с твёрдой целью, будь то попытка облегчить боль, мучающую нас, надежда на духовные обретения, которые облегчают доступ к Высшей Жизни, обеты начать снова плохо сделанную работу или идеал осуществления задач любви среди людей, к которым мы привязаны в мире. Обычно большинство перевоплощаемых душ удовлетворяют свой тревожный голод возобновления. Личность, которая не точно ответила на труд, который доверила ей жизнь, скоро встаёт перед очевидностью повторения опыта и внезапного появления в физической борьбе, которая предстаёт, словно спасительное благословение. Миллионы судеб перестраиваются так же, как это происходит в большом лесу. Посев растёт, стимулируемый магнетизмом почвы; телесное существование снова прорастает, подбадриваемое магнетизмом плоти.
Во время короткой паузы, которую сделал министр, Хиларио почтительно спросил:
— Значит,
