Юрий Любопытнов - Мурманский сундук
— Очень прекрасно, — отозвался Стысь. — Благодарю вас, Соломония Карповна. Вы очень мне помогли. Что бы я без вас делал?
В трубку проворковали нежным голоском:
— Ну какие благодарности, Алик. Свои люди. — И бухгалтер дробно засмеялась: — Неужто очередная пассия?
— Ну что вы, Соломония Карповна! Деловая встреча. Неужели в ваших глазах я выгляжу этаким самсоном?
— Я к слову, — опять рассмеялась она. — Но что вы ветреник — это точно. Сторожу я позвоню. Располагайте мною, если что будет нужно и впредь.
— Непременно‑с, — ответил Алик, как отвечали слуги своим господам в прошлом веке или титулярные советники генеральским дочкам. — Непременно‑с.
С местом сборища было улажено. И это радовало Стыся. И к Полу не обращался, сам всё организовал. Дача в лесистом и овражистом месте, дорог к ней ведёт много. Его люди растекутся по окончании встречи, и всё пройдёт незаметно.
Радовало его и то, что «дед» оказался не столь обиженным, как они предполагали, на происшествие с Ахметкой — не догадывался, что к его преждевременной смерти приложили руку Пол и Стысь.
Позлился слегка, выговорил, что думал, внуку и, видать, махнул рукой: что сделано, того не переделаешь. Пробыл три дня в Москве и запросился в «Камни». Пол дал ему провожатого из команды Стыся и шофёра с джипом и сейчас Стефан, как на курорте — отдыхает под неусыпным оком охранников. Теперь бы Стысю не лопухнуться с поисками злополучной иконы. Для этого он и собирает команду в укромном уголке на рекогносцировку.
Сообщив Полу, что он готовит «экспедиционный корпус» на поиски иконы, Стысь в назначенный день рано утром приехал на дачу Соломонии и стал ждать прибытия остальных членов «корпуса». К оговорённому часу приглашённые собрались в большой гостиной дачи.
Дача была сложена из «кремлевского» кирпича, трехэтажная, с гаражом, сауной и летним бассейном во дворе. Для прихоти Соломонии была даже сооружена оранжерея, в которой росли диковинного вида и цвета орхидеи, привезённые её мужем из Южной Америки, чуть ли не с берегов Амазонки и которыми она не раз хвалилась в присутствии Пола. Как бы то ни было, орхидеи были очень красивы и обворожительны. К подъездным воротам был подведён домофон, и Соломония обещалась в скором времени взять дачу под телевизионную защиту. В этом доме и собрались люди Стыся, чтобы получить инструкции на дальнейшую работу и наметить план действий.
Члены «экспедиционного корпуса» сидели в просторной гостиной, в мягких креслах. Бесшумно крутили лопасти потолочные вентиляторы, и по комнате из угла в угол проносилось дуновение свежего ветерка. Ожидающих Стыся было четверо: Зашитый, небрежно развалившийся в кресле с кепкой на коленях, грузный парень с покатыми плечами, громовым голосом, с квадратным обветренным и красным лицом — Обух, выполнявший до сего времени вместе с Волдырём функции надзирателя в «Камнях» и близлежащих окрестностях, сподручный Зашитого, и два молодых парня по виду спортсмены, в кроссовках и тренировочных костюмах, один высокого роста, крепкий, с накачанными мускулами, другой похудее, напоминавший боксера в полусреднем весе. Кресло возле камина было свободным. Ждали Стыся.
Ровно в назначенное время двери распахнулись и вошёл Стысь. Он хорошо выспался, круглое чисто выбритое и обильно смоченное одеколоном лицо, источало добродушие. Носик-пуговка тоже ласково смеялся солнцу, заглядывающему в окно. Глаза лучезарно искрились. При появлении Стыся все встали, словно были на военной службе, лениво поднялся и Зашитый, но Стысь небрежным жестом заставил всех снова сесть на свои места.
— Прошу сидеть, — проворковал он и тяжело плюхнулся на сиденье.
На столике перед ним стояла бутылка кока-колы и большой бокал. Остальные «члены экспедиции» уже обзавелись из недальнего бара прохладительными и согревающими напитками, каждый по душе: кто пил пиво, кто газированную воду, а кто предпочёл мартини со льдом. Всем этим, как заявил Стысь, они могут пользоваться за счет компании.
Стысь налил в бокал кока-колы, отпил глоток и произнёс:
— Я вас всех знаю давно накоротке, так что начну без околичностей. — Он обвёл присутствующих испытующим взглядом: — Предыдущую операцию вы с треском провалили, за что я от шефа получил страшный нагоняй. Зашитому я уже высказал свои замечания, повторяться не буду. — Он кинул быстрый взгляд на обладателя кожаной кепки. — Грубо сработали!
Команда молчала, будто в рот воды набрала. А Стысь продолжал:
— Так вначале всё успешно шло, а вам надо было мочить человека.
Алик окинул всех взглядом, ожидая впечатления, которое должна была произвести понятная им лексика.
— Что ты меня, начальник, канаешь? — проронил Зашитый, сминая в руках кепку. — Я уже получил своё.
Он имел в виду то, что его лишили за смерть Ахметки причитающегося вознаграждения.
— Хорошо, что обошлось без больших осложнений, — продолжал Стысь, не обратив внимания на слова Зашитого. — Ваша самодеятельность впредь мне не нужна. Делайте всё по моей инструкции, как мы с вами раньше и договаривались.
Стысь передохнул, отпив глоток из бокала. Его примеру последовали остальные.
— Разбор прошедшего не входит в мою задачу. Поговорим о будущем. Зачем я вас сюда позвал? А позвал затем, — продолжал он тоном ментора, — чтобы сказать, что операция продолжается. Ставлю задачу — надо во что бы то ни стало найти икону. Какую, вы все хорошо знаете. Вознаграждение десять тысяч баксов. Так что ставки удвоены.
— Десять тысяч это как? — спросил густым голосом Обух, шевельнувшись в кресле. — На всех что ли?
— Вы разобьётесь на группы, какая найдёт, — её и баксы.
— Удвой бабки, — небрежно произнёс Зашитый. — У меня семь человек, что им твои десять тысяч.
— А ты, может, батальон соберёшь для поисков? — иронично произнёс Стысь, уставившись на Зашитого.
— Я могу искать и один, — Зашитого не смутила ирония шефа. — Только сколько времени на это потрачу.
— Ваше предложение я донесу до шефа. Я надеюсь, он не откажет удвоить вознаграждение.
— Где будем искать? — спросил Зашитый с неуловимой насмешкой. — Россия большая.
Стысь с неодобрением посмотрел на него. После недавней выволочки от Алика Зашитый, видимо, затаил обиду и стал задираться по пустякам. Но это пройдёт. Не за так работают, за деньги, которых хотят заработать как можно больше, а за свои ошибки надо отвечать. И, сделав вид, что не заметил вызывающего тона, Стысь ответил:
— Где искать? Конечно, в Заозерье. Кстати, от Фотографа поступили новые сведения — Обух привёз. Агент считает, что икона всего вероятнее находится у художника из деревни Дурово. Так, Обух?
— Точно. С художником Ахметка общался в последнее время довольно часто. В начале лета у них был разговор насчет икон, которые имелись у Ахметки…
— Икона может быть и у Ахметкиных родственников, — вставил слово Зашитый.
— Она может быть и у соседки Ахметкиной? — добавил Стысь.
— Соседка отпадает. — Зашитый закинул ногу за ногу и достал пачку сигарет. — Мои ребята проверяли.
— Когда же вы успели?
— Успели. Работать надо.
— До смерти Ахметки икону у него видели? — спросил Стысь.
— Фотограф видел, — сказал Обух. — Он мне её описывал. Старик ему показывал. Не большая в кожаном футляре.
— Надо было её тогда брать.
— А кто бы её взял. В задачи Фотографа это не входило, и потом, разве он знал, что она вскоре исчезнет.
— Лясы нечего точить, — прервал разговор Стысь. — Давайте отрабатывать версию, что икона находится у художника. Надо крепко его обложить. Пусть Фотограф глаз с него не спускает. Обух, твои ребята должны постоянно держать с ним связь.
— Фотограф следит за каждым его шагом, — ответил Обух.
Он чем-то напоминал Стыся, только лицо не было жирным, а тело не таким раскисшим, как у Алика.
— Только раньше времени не вспугните художника.
Обух пробасил:
— Не вспугнём…
— Ну, а вообще-то он себя как ведёт? — спросил Алик.
— Как вёл, так и ведёт. Ничего нового в его поведении не наблюдается, — ответил Обух.
— Надо в его доме всё перерыть, просмотреть. Если икона у него, она должна быть в деревне.
— А если он все-таки успел передать друзьям, знакомым? — спросил Зашитый.
— После смерти Ахметки, он никуда из деревни не выезжал. — Как всегда рисовал натюрморты. Фотограф следил за каждым его шагом.
— Надо проверить, с кем он поддерживает связь. Вообще-то — он что делает в деревне? Только пишет свои холсты?
— Он вдовец, — ответил Обух и шелохнулся в кресле. — Безвылазно торчит в деревне, рисует картины. Один раз отправлял свои картины по почте в Москву своему знакомому. Видно, тот продаёт.
— Как имя знакомого? Где живёт?
