Юрий Любопытнов - Мурманский сундук
— А если он все-таки успел передать друзьям, знакомым? — спросил Зашитый.
— После смерти Ахметки, он никуда из деревни не выезжал. — Как всегда рисовал натюрморты. Фотограф следил за каждым его шагом.
— Надо проверить, с кем он поддерживает связь. Вообще-то — он что делает в деревне? Только пишет свои холсты?
— Он вдовец, — ответил Обух и шелохнулся в кресле. — Безвылазно торчит в деревне, рисует картины. Один раз отправлял свои картины по почте в Москву своему знакомому. Видно, тот продаёт.
— Как имя знакомого? Где живёт?
— Я узнавал на почте. У меня записано. — Обух достал записную книжку: — Сергей Латышев. Живёт… счас…
— Надо найти этого знакомого и взять под наблюдение, — командовал Стысь. — Слышишь, Семён. Тебе я поручаю.
— Я понял. — Высокий парень в спортивном костюме с синей наколкой на кисти правой руки встал с кресла.
— Все, кто каким-то боком соприкасался с Ахметкой, с этим художником, всех под колпак. Контролировать их передвижения, разговоры и так далее.
— Для этого агентуру надо заводить, — снова усмехнулся Зашитый.
— Надо будет — заведём, — отпарировал Стысь. — А пока своими силами справимся. Вам за это платят. Обух с Фотографом и Волдырём берут под наблюдение художника. Семён с напарником следят за приятелем художника.
— А я? — спросил Зашитый. Он был заметно обижен, что не задействован в общей операции.
— Ты со своими ребятами у меня в резерве. Запасной полк, — расхохотался Стысь, вспомнив недавно прочитанный русский исторический роман. — Через неделю встречаемся в «Камнях». Каждая группа должна отчитаться о проделанной работе. Командировочные получите завтра у меня наличными. Вопросы есть?
— Вопросов нет, — за всех ответил Зашитый.
— Тогда расходимся — чинно, тихо, благородно. Повторяю, штаб переносится в Заозерье. Всю операцию беру в свои руки. Расходитесь по одному. Молодцы, что соориентировались и поставили машины в разных местах, эркюли пуаро.
Отпустив людей, Стысь позвал сторожа, который присматривал за дачей в отсутствие хозяев, сунул ему в руки двести рублей и попросил прибраться в гостиной.
— Приведи всё в порядок, словно никого здесь и не было, — сказал он сторожу.
— Всё сделаю, — ответил сторож, не старый мужчина, видно, отставной военный, оказавшийся не у дел в связи с реформами.
Сев в машину, Стысь поехал в Москву. Шофёра он не брал, и вёл машину сам. Первым делом решил заехать к Полу, чтобы сообщить ему о том, что команда едет в Заозерье на поиски иконы. Можно было бы сообщить ему об этом по телефону, но лучше заехать, какие-то указания дополнительные даст. Потом в случае неудачи легче будет свалить на то, что некоторые ньюансы операции были посоветованы самим шефом.
Пол сидел в кабинете и разговаривал по телефону. Судя по всему это был деловой разговор. Речь шла о брусе, шпоне, рейках, досках, дверях — продукции фирмы, во главе которой стоял президент Пол Заг. Он разговаривал с одним из директоров фирмы, советовал, что надо сделать, чтобы не остаться в накладе.
— Не заключай ты с этим «Стар плюс сервис» никаких сделок. Они нас надули в прошлый раз. Мы ж понесли убытки, хотя и незначительные. Это дутая фирма. Поверь. У них за душою ничего нет, кроме фальшивых документов. Мало, что они предлагают хорошие проценты. Это и должно насторожить. Не бывает таких процентов в честной игре. Бесплатный сыр, сам знаешь, где бывает… Вот-вот. А обдурят, кто будет отвечать? Поищи партнёра понадежнее. Понял? Пока. Держи меня в курсе событий. Без меня ни шагу. Отвечаешь своей головой.
Он положил трубку и привалился к спинке кресла с таким видом, что выполнил тяжёлую работу.
— Деда не встретил? — спросил он у Стыся.
— Он же в «Камнях»!
— Прикатил обратно. Ему там одному не понравилось. — Пол скривил губы. — Приехал хмурый. Откуда-то узнал, что Ахметку убили. Припёр меня к стенке…
— Кто же ему мог сказать?
— Думаю, что он на хуторе побывал…
— Не помешает он нашей игре?
— Он на всё способен. А ты провёл… это? Как русские это называют?
— Планёрку?
— Это… Совещание.
— Только что. Вот заехал к тебе получить указания, если они будут. Завтра уматываю в Заозерье. Раз ты поставил меня в этом деле главным, я должен быть на месте событий.
— Правильно. Что здесь брюки протирать. На месте и виднее и своих прохвостов будешь в руках держать, а то натворят что…
— Так какие будут указания? — повторил свой вопрос Стысь.
— Указание одно, — ответил Пол, вставая с кресла и пожимая протянутую длань Стыся. — Как можно быстрее найти икону. Она же не иголка в стоге сена.
— Для этого и еду. — Стысь поднял руки.
— Звони, докладывай, держи меня в курсе событий. Дед тебе не помешает, если опять появится в «Камнях»?
— Не думаю, — ответил Стысь.
Зазвонил телефон. Пол нажал кнопку.
— К вам Ольга, — раздался голос секретарши.
— Пусть входит, — разрешил Пол. — Кстати, Ольга недели на две тоже отправится в Заозерье. Ты там составь ей компанию.
— А что — проблемы?
— Разногласия. Пусть поживёт в уединении. Может, пойдёт на пользу.
— Отправил бы её на Канары. А то в «Камнях» придётся ей смотреть на Зашитого.
— Ей не помешает сравнение. А вы должны работать. Ей некогда будет вас созерцать. После я сам приеду…
В кабинет вошла девушка лет 22–25 на вид, не больше. Высокая, на длинных стройных ногах, с каштановыми волосами, спадающими на плечи. Она подошла к Полу и подставила для поцелуя щёку. Пол прикоснулся. На красивом лице девушки с карими задумчивыми глазами мелькнула гримаска, но тотчас исчезла.
— Ты не очень любезен, — сказала она, доставая сигарету.
У них в последнее время шёл вяло текущий разлад, и Ольга реже стала встречаться с президентом кампании, предоставляя ему полное право размышлять над происходящим в их отношениях похолоданием.
— А ты думала, что я брошусь тебе в объятия, — вспыхнул Пол, поднося зажигалку.
— Я далека от этой мысли, — проговорила она, удобно усаживаясь в кресло.
— Я пошёл, — сказал Стысь, глядя на взъерошенную парочку. — У вас свои проблемы, у меня свои.
— Я сегодня Ольгу знакомлю с дедом, — сказал Пол напарнику. — Может, придёшь на часок.
— Сегодня не могу, Пол. Вы решайте свои дела, а я буду спать. Гуд бай, голубки! — он послал им воздушный поцелуй.
Стысь давно был в обиде на Зага, что тот увёл у него Ольгу, с которой он познакомился первым, а потом представил её другу. Когда он их видел вдвоём, эта обида прорывалась в душе и терзала его сердце, хотя никак не отражалась на физиономии.
Спустившись вниз, он прошёл вестибюлем и вышел на улицу. Хлопнула бронированная дверь и щёлкнул кодовый замок.
— Прощай, Пол. У тебя одно сокровище уже в руках, за вторым посылаешь меня.
Он усмехнулся.
С каждым днём у Николая крепло ощущение, что за ним следят. Что бы он ни делал: писал холсты, полол в огороде грядки — затылком чувствовал на себе чужой взгляд. Оборачивался — никого! Это его стало беспокоить. Может, размышлял он, что-то творится с психикой? Раньше подобного он за собой не замечал. Слава Богу, ещё галлюцинаций нету.
Возможно, на его настроение, ощущения и теперешний образ жизни повлияла находка — пергамент, обнаруженный в тайнике иконы. Это обрушилось на него так неожиданно, притом с такими окружающими это обстоятельствами: смерть Геронта, приезд незнакомца на хутор, подозрения тётки Веры в соучастии в убийстве его соседа Нила Петровича… Было от чего голове пойти кругом. Мысль, что надо вызвать в деревню Сергея, своего московского приятеля, крепла час от часу. И когда она вошла в кровь и плоть, и он убедился, что она верна в его обстоятельствах, он поехал в город дать телеграмму Латышеву. С ним на этот раз навязывался и сосед, но в деликатнейших выражениях Николай отказал ему, сославшись на массу причин, почему не сможет забрать его с собой.
Верхние Ужи встретили его обычной жизнью: в центре, где проводились базары и ярмарки, было полно торгового люда. В павильонах и павильончиках, самых разномастных и по размерам, и по оформлению, и по материалу, из которого они были сделаны, под зонтами, а то и просто под солнцем, пристроившись за столиком или на ящиках, торговали всем, начиная от «самделишных» сувениров и кончая зелёными огурцами. Ларьки были полны иностранного товару — и жвачки, и воды разных сортов, водки и вин, кондитерских и парфюмерных изделий, сигарет и туалетной бумаги, порнографических журналов, аудио- и видеокассет.
Поставив «Запорожец» на платную автостоянку, сооружённую на месте сгоревших домов и ограждённую сеткой с воротами и будкой, в которой неусыпно бодрствовало око сторожа и по совместительству кассира, Николай через толпу зевак, бомжей, крутых бизнесменов, просто прохожих, направился на центральную почту. Проходя мимо Никольского собора, вознёсшего отреставрированную золочённую маковку с крестом над кишащим людом, он заметил, что нищих прибавилось. Раньше их можно было по пальцам пересчитать, а теперь не хватило бы и двух рук. Некоторые кротко просили христа ради, другие, если им не подали, могли отчитать такого непотребной бранью. Бросив бедно одетой женщине с двухгодовалым ребёнком монету, Николай прошёл к почте и открыл тяжелую двухметровую дверь.
