Первый встречный - Евгений Петрович Василёнок

— Видишь, я не брехал,— сказал Генка.— Я как раз и есть Гладыш-урчишь-бежишь-молчишь. Самый всамделишный, а не какой-нибудь там из книжки или кино. Вот я тебе сейчас фокус-мокус покажу. Смотри сюда.

Генка повернулся к Вите спиной. И она, конечно же, была в рисунках. Но именно здесь, пожалуй, и находилось наивысшее достижение вдохновенной фантазии не известного еще человечеству художника. На левой Генкиной лопатке был выколот мышонок, а на правой — пестрый, с огромными усищами, кот. Вот Генка каким-то особенным манером повел плечами, и картина сразу ожила. Побежал сломя голову ошалевший от страха мышонок, а за ним вскачь понесся свирепый кот. Вот он уже почти настиг свою жертву, ему осталось только схватить ее, но Генка вдруг ловко шевельнул левым плечом — и мышонок уже вне досягаемости. Снова началась погоня, снова помчался усатый кот догонять бедного мышонка.

Так повторялось несколько раз. Кот то почти настигал мышонка, то упускал его.

Не переставая артистично шевелить лопатками, Генка сделал поворот туловищем, и мышонок вдруг исчез с Витиных глаз. Остался один кот — он будто застыл от неожиданности и удивления.

— Еще! Еще! — закричал Витя.— Покажи еще!

Довольный произведенным эффектом, Генка повернулся к Вите. И тогда вдруг у Генки у самого широко раскрылись глаза. Вдали, под тремя соснами, он увидел бежевый «Москвич». Генка сразу забыл о мальчике. Быстро оглядевшись вокруг, двинулся к машине. Подошел совсем близко, заглянул внутрь. Там — никого. Генка поискал глазами вокруг и обнаружил хозяев на берегу. Они все вместе — Иван Харитонович, Наталья Петровна и еще кто-то третий. Генка вспомнил, что на вокзале Рахуба говорил о каком-то Павле Артемовиче. Наверно, он и есть. Тоже, видно, начальничек. Одна осанка чего стоит.

Энергично жестикулируя, Павел Артемович что-то доказывал остальным. Потом степенно направился к воде. Поколебавшись, пошла за ним и Наталья Петровна. Тогда и Иван Харитонович засеменил вслед. Ага, они решили искупаться, Павел Артемович уговорил.

Чтобы занять более удобную позицию для наблюдения, Генка пошел в сторону от машины. Заметив будку, где обычно переодеваются купальщики, юркнул за нее.

Отсюда ему все отлично видно, каждого из троицы. Но главное Генкино внимание — на Иване Харитоновиче. А тот, войдя по грудь в воду, нырнул. Что-то долго не показывался. Наконец вынырнул, отфыркался и поплыл, забирая вправо. Наталья Петровна и Павел Артемович подались в противоположном направлении.

К Генке снова подошел Витя.

— Покажи еще! Покажи, покажи кошку-мышку! — умоляюще попросил он.

— Отстань! — зашипел на него Генка.— Тебя давно уже ищут. Давай, давай отсюда!

Однако Витя и не думает уходить, наоборот, он еще ближе подходит к Генке.

— Вот пристал…

Генка не закончил — как раз в этот момент из воды вылез Рахуба. Отдышался, понаблюдал за Натальей Петровной и Павлом Артемовичем, все еще барахтавшимися в воде, и направился к своей машине.

Ему надо пройти мимо той самой будки, у которой притаился Генка. Чтобы не быть замеченным, Генка обогнул будку и заскочил в нее. Однако Рахуба вместо того, чтобы пройти мимо, на что и рассчитывал Генка, неожиданно тоже зашел в будку.

Генка мигом отвернулся и стал напяливать на себя рубаху. Рядом, тяжело сопя, принялся выжимать трусы Рахуба.

— Подвиньтесь немножко, молодой человек,— сказал Рахуба. Он обернулся и неожиданно очутился лицом к лицу с Генкой.

Какое-то время он оторопело смотрел на парня.

— Сбежал?..— строго спросил он затем.

— Освободили,— хмуро ответил Генка.— Досрочно, по чистой.

Они помолчали.

— Та-ак…— промолвил Рахуба и, посапывая, подался из будки. Но тут же спохватился, что он без трусов, и тотчас вернулся назад. Не глядя на Генку, стал натягивать трусы. Натягивал долго, все никак не попадая ногами в штанины и оттого прыгая то на одной, то на другой ноге.

Справившись наконец с трусами, сказал, по-прежнему не глядя на Генку:

— Будем надеяться, что ты теперь понял, в какое время мы живем. Строительство коммунизма… и вообще. Надо включаться, значит…

С каким-то новым, жестким и вместе с тем настороженным выражением на лице Рахуба вышел из будки.

Прислонясь к стене, Генка какое-то время стоит, словно оцепенев, не в силах тронуться с места. Губы его дрожат, а веки часто-часто моргают. И всего его начинает колотить озноб.

— Ну покажи, покажи еще! — умоляет Витя.

От Витиного голоса Генка встрепенулся и с самым решительным видом подался из будки.

А навстречу ему идет Микола, посланный Верой на поиски запропастившегося Вити. Генка, занятый своим, вначале даже не замечает его.

— Жалко тебе, что ли,— хнычет Витя.— Покажи еще!

Обрадованный неожиданной встречей, Микола бросается к Генке и Вите.

- Здорово тебя размалевали! — захохотал Микола.— Вот диво так диво! Наверно, очень больно было, а?

— Не твое дело! — отрезал Генка.— Чего цепляешься? Хочешь, чтоб я деньги за билет отдал?

— От тебя дождешься.

— Ну и катись тогда!

Натянув штаны и заправив в них рубаху, Генка с издевкой спросил у Миколы:

— А может, хочешь провести среди меня разъяснительную работу?

— Этого я не умею,— признался Микола.

Ничего не сказав больше, Генка зашагал прочь. Микола взял Витю за руку и пошел рядом.

— Знаешь, Генка, на твоем месте я поехал бы домой,— начал Микола.— Ей-богу, Генка, пропадешь ты тут, в Минске.

— Ага, вот и началась разъяснительная баланда,— поморщился Генка.

— Никакая это не баланда. Я тебе добра желаю.

— Нечего мне делать дома. Да и дома у меня нет. Собственно, дом есть, да пустой он.

— У тебя что ж — вообще никого нет?

— Никого.

— Ясно. У меня, если хочешь знать, тоже никого нет. В детдоме я вырос. Погибли все мои в войну. Твои тоже?

— Мои не в войну…— грустно сказал Генка.

Генка приостановился и уселся на пенек. Оказывается, отсюда ему очень удобно наблюдать за Рахубами.

А те уже быстро укладывают вещи в машину. Особенно торопится Иван Харитонович.

Микола посмотрел на «Москвича», на Рахубу и крикнул:

— Иван Харитонович, чего так рано собираетесь? В самый раз еще покупаться.

— Хватит,— отозвался Рахуба.— Надо во всем знать меру.

— Наш доктор,— объяснил Микола Генке.

— Из железнодорожной поликлиники? — живо переспросил Генка.

— Ага. Хороший доктор.

Генка удовлетворенно потер руки. Потом достал папиросы, широким жестом протянул пачку Миколе.

— Угощайся.

— Я не курю,— сказал Микола.— Мы всей бригадой бросили. Благодать!

Генка