Гумус - Гаспар Кёниг
Артур и Леа направились к воротам сада, выходящим на площадь Согласия. Толпа становилась все плотнее. Артура повсюду встречал восторженный шепот: «Агрессор! Агрессор!» Люди протягивали руки, чтобы поприветствовать его. Агрессор, Агрессор! Это слово звучало как римский титул. Агрессор, Ликтор[63], Император! Артур не скрывал своего удовольствия. Небольшая группа повстанцев, расположившаяся на каменной террасе у входа, окликнула его. Артур узнал одного из них, того, кто оставался без шлема, – он занимался координацией действий в западном направлении. Артур направился к ним по пандусу. Ему вручили мегафон для обращения к собравшимся. Оратору отвели постамент, где возвышалась монументальная статуя крылатого жеребца, которого оседлал эфеб с куском ткани на бедрах. Меркурий верхом на Пегасе. Схватив Меркурия за щиколотку, Артур взобрался на импровизированную трибуну. Прикосновение ладони к холодному мрамору принесло ему недолгое успокоение. Он поднял голову и встретился с белым взглядом Меркурия, который, должно быть, несколько веков назад наблюдал за проезжающими мимо телегами с громоздящимися на них гильотинами.
Артур осторожно обогнул лошадиный круп и очутился перед толпой, заполонившей всю площадь и перекинувшейся на прилегающие улицы. Основание обелиска было испещрено лозунгами: «Extinction Revolution», «Погасим свет эпохи Просвещения», «Площадь Несогласия». Повсюду развевались зеленые флаги с традиционной эмблемой Extinction Rebellion, претерпевшей некоторые изменения: круг, в который были вписаны песочные часы, принял форму стрелы – знак того, что пришло время действовать. Артур выпрямился. По толпе пронесся гул. Неужели это ради него? Правда? Он поднял кулак. Аплодисменты. Никаких сомнений. Артур включил мегафон. Он не имел ни малейшего представления о том, что собирается сказать, ни уверенности в том, что его услышат, но его увлекла мощная сила, и слова полились сами собой, как будто он произносил уже написанный кем-то текст.
– Друзья! В этот самый момент, от Парижа до Вашингтона, от Кейптауна до Москвы, от Буэнос-Айреса до Токио планета просыпается! Наша революция наконец-то вырвалась на поверхность, подобно могучей подземной реке, которая стремительно извергается наружу и сметает все на своем пути. Эта революция посвящена живому. Мы собрались здесь, чтобы отомстить за пчел, бабочек и дождевых червей. Мы пришли, чтобы уничтожить дороги, антенны и фабрики. Чтобы спасти человеческое внутри нас и природу вокруг нас. Сегодня мы покидаем эпоху антропоцена! Сегодня мы возвращаем Францию земле, которая ее питает!
Толпа прервала его нестройным гудением. Артур поразился тому, с какой легкостью ему удавалось находить нужные выражения.
– Друзья, эта революция не добьется результатов с помощью бюллетеней и цветов. У нас больше нет времени уговаривать и умолять. Наши полномочия исходят от истекающей кровью земли, от умирающих океанов, от загрязненных рек, от растерзанных деревьев, от исчезающих видов. Наше государство – это вся планета, наш язык – это песнь природы, наш вождь – сама жизнь. Нашу программу можно сформулировать одним предложением: «Остановите прогресс».
В голосе Артура зазвучали пророческие интонации. Похоже, его речь произвела впечатление.
– Каждый из вас знает, какая миссия на него возложена. Удачи всем нам. Да – жизни, нет – смерти!
Артур несколько раз проскандировал последнюю фразу, как его учил Салим.
Постепенно десятки тысяч голосов подхватили его слова. Артур положил руку на спину Пегаса, чтобы не упасть. Теперь он лучше понимал, почему на стадии Extinction Extinct Агрессоры должны быть уничтожены. Находиться на вершине трофической цепи слишком упоительно.
Как и было условлено, повстанцы разделились на три группы, каждая из которых отправилась к порученному ей объекту: к Елисейскому дворцу (а заодно и к Министерству внутренних дел), к Дому инвалидов на том берегу Сены (там находился военный губернатор Парижа) и к Сенату в двух километрах дальше, тоже на левом берегу. На эспланаде Ла-Дефанс уже работал четвертый, меньший по численности отряд, отправленный туда для захвата башни Государственной электроэнергетической компании. А вот Национальную ассамблею, перед зданием которой уже скапливались полицейские автомобили с отрядами быстрого реагирования, никто и не собирался атаковывать. Задача Extinction Revolution заключалась не в том, чтобы добиться легитимности и завоевать доверие народа, а в том, чтобы как можно быстрее взять под контроль командные центры страны. Как только президент будет нейтрализован (в прямом или в переносном смысле), нужно помешать председателю Сената взять на себя обязанности по управлению государством. Тем самым удастся захватить власть и свергнуть конституционный порядок.
Артур присоединился к процессии, направляющейся к Люксембургскому дворцу, где располагался Сенат. Едва перейдя Сену, повстанцы наткнулись на полицейский блокпост и начали стрелять без предупреждения. Стоящие в первом ряду полицейские были убиты на месте; остальные немедленно отступили, не открывая ответного огня. Их снаряжение и тактические приемы не были приспособлены для ведения боевых действий. Extinction Revolution – это не профсоюзы с их безобидными воздушными шариками и даже не черноблочники, довольствующиеся разгромом витрин. Здесь никто не пел и не занимался мелким хулиганством. Здесь убивали. Вероятно, власти до сих пор не понимали характера происходящего: приказ о применении боевого оружия так и не был отдан.
Шагая по бульвару Сен-Жермен, Артур погрузился в воспоминания о студенческих годах. Он также думал о том пусть кратком, но прекрасном будущем, которое ожидало бы его, согласись он беззаботно жечь топливо, не думая о следующих поколениях. Османовские здания с их уютными интерьерами умоляли его прекратить, образумиться и вернуться домой.
Его размышления прервали звуки ударов: бронированный автомобиль Extinction Revolution таранил вход в здание Министерства экологии. Около сотни вооруженных повстанцев ворвались в мощеный двор особняка Роклор.
– Не стреляйте! – заорал Артур.
Его распоряжение не возымело эффекта. Отряд полицейских, спрятавшихся за мешками с песком и, несомненно, охваченных паникой, открыл огонь. Несколько повстанцев упало на землю. Остальные начали ответную стрельбу. Пули трещали, как дрова в камине. Раздался взрыв, который и положил конец бою: это была первая граната. Повстанцы ликовали; их радостные вопли были столь же отвратительны, как и вопли любой другой армии в мире. Они ворвались в заполненный клубами дыма министерский кабинет.
– Министершу брать живой! – в отчаянии кричал Артур.
В ответ раздался звон разбитых окон. Начался погром. Артур представил, как просторный ухоженный сад с недавно подстриженным газоном позади особняка превращается в импровизированный военный лагерь.
Он не мог на это смотреть. В соответствии с намеченным планом Артур подал группе знак продолжать движение. Рядом с ним шла Леа – бледная, в легком красном платье; она двигалась как во сне. Большинство повстанцев вокруг были одеты в черное, их лица скрывали маски и шлемы. Это была уже не добродушная толпа с площади Согласия, а мрачная бессловесная стая, готовая сокрушить все на своем пути.
На перекрестке с бульваром Распай полиция соорудила
