Гумус - Гаспар Кёниг
С глухой неприязнью Артур смотрел на проносящуюся за окном автостраду: чтобы построить ее, полуграмотные людишки уничтожили целый природный комплекс. Экодуки[61] выглядели столь же нелепо, как пластырь, наспех налепленный на открытую рану. Единственным утешением для Артура было представлять себе эту же автостраду через несколько недель, когда начнется Extinction Now. Сначала ничего, лишь тишина и ужас. Холодная, внезапно ставшая бесполезной полоса асфальта. Затем мелкие млекопитающие – те, что могут пробраться между прутьями заграждений, – робея, приблизятся и ступят на проезжую часть. Полевые мыши, ежи, куницы, лисы. Они не сразу поверят, что Берлинская стена пала. После сотен поколений, живших в заточении, в окружении бетона и битума, они вновь обретут свободу передвижения по принадлежащей им земле. Добрая весть быстро распространится, и сюда сбегутся полчища самого разного зверья. Нетерпеливые кабаны и косули в конце концов прорвутся сквозь защитные барьеры; за ними последуют остальные. Оленята будут носиться туда-сюда, радостно перепрыгивая через препятствия. Ласточки совьют гнезда на стойках аварийной службы, а улитки облепят будки для оплаты дорожной пошлины. Постепенно вернется и растительность. По указателям начнет виться плющ, из трещин на дороге выглянет трава, мох разрастется влажными поблескивающими пятнами. Через пару лет асфальт разлетится на куски – корни растений проломят его. Через тридцать лет здесь будет не автострада, пересекающая лес, а лес с жалкими остатками автострады. Как в сегодняшнем Чернобыле, который покинули люди и вернула себе природа.
Артура не будет рядом, чтобы наблюдать за этим чудесным превращением. Он помнил, что скоро его жизнь подойдет к концу. Сегодня он либо проиграет и умрет с пистолетом в руке (а не в застенках режима, проповедующего экоцид), либо добьется успеха и выполнит свой долг Агрессора. Маленькие белые таблетки лежали в кармане. Артур исчезнет, как когда-то его прадед – при попытке сопротивления.
Эта абсолютная уверенность в скорой смерти не слишком радовала его, но дарила необыкновенную свободу. Он больше никого и ничего не боялся.
Артур включил допотопное радио. Ведущая программы France Info встревоженно вещала о беспорядках, вспыхнувших одновременно в нескольких крупных мировых столицах, проснувшихся первыми в этот исторический день. В Токио, Сеуле, Мельбурне и даже в Пекине чрезвычайно агрессивные толпы начали штурм правительственных зданий, сумев застать полицию врасплох. В отличие от того, что все привыкли видеть на протяжении почти столетия, участники данного протеста отнюдь не были пацифистами. Они стреляли в каждого, кто пытался встать на их пути. На месте событий царил хаос, усугубляемый неполадками в работе телекоммуникаций. В момент, когда журналистка рассуждала о растущем влиянии крайне правых, ее голос с треском оборвался. Артур переключился на другую радиостанцию: в эфире раздавалось лишь невнятное шипение. Он взглянул на экран телефона: сигнала не было. Артур был доволен. Дроны, генерирующие помехи, разлетелись по парижскому региону на тридцать минут раньше назначенного часа. Революция шла с опережением графика.
– Будь осторожна, Леа. Без интернета водители не смогут выстроить маршрут и рассвирепеют.
– Им не нужен интернет, пока работает спутниковый навигатор.
– Но они же разучились пользоваться картами оффлайн.
Спустя минут десять Леа и Артур увидели скопление машин, остановившихся на обочине. Водители толпились рядом, потрясая телефонами в надежде поймать сигнал.
– До чего докатились люди, – пробормотал Артур. – До танцев, чтобы вызвать дождь.
Подъезжая к Порт-Майо, Леа кивком головы указала Артуру на зеркало заднего вида: к ним приближались два полицейских на мотоциклах. Артур инстинктивно вжался в сиденье. Мотоциклисты обогнали их и подали знак остановиться.
– Черт, жми на газ! – выкрикнул Артур.
– Это глупо. Они нас догонят.
– Меня вычислили. Вот сволочи!
Леа благоразумно затормозила. Один из полицейских слез с мотоцикла и направился к их машине со стороны водителя. Артур нащупал пистолет на боку под курткой.
– Как только я дам сигнал, – прошептал он, – ты откинешься назад, и я его пристрелю.
– Заткнись, мать твою. Даже не думай об этом.
Леа опустила стекло. Полицейский откинул визор мотошлема. Немолодое лицо с щеточкой седых усов. Артур подумал, что убить человека, уже пожившего свое, будет проще.
– Надеялись проскочить в Париж, да?
Леа услышала сухой щелчок предохранителя. Усы помолчали и заговорили снова:
– У вас нет наклейки Crit'Air[62] на лобовом стекле.
Леа нервно рассмеялась.
– Это не смешно. Это обязательно.
– Простите меня. Я забыла…
– Вы забыли, как же! – прогремели усы. – В городе давно запрещены такие драндулеты, как у вас. Вы должны быть в курсе.
– Мы живем в деревне…
– И приехали смердеть здесь? Если все будут поступать так, как вы, нам станет нечем дышать.
«Кто бы говорил», – подумал Артур.
– Ваши документы, пожалуйста.
Документов не было ни у кого. Ни у Леи, ни у «вольво», ни, разумеется, у Артура: тот отказался следовать процедурам контроля и идентификации, с помощью которых государство заставляет граждан ходить по струнке. Леа попыталась спасти положение, на ходу сочинив историю о внезапно заболевшей тетушке.
– В какой она больнице?
– Неккер, – наугад ответила Леа.
– Ага, понятно, – усмехнулись усы. – Неккер – это детская больница. Документы!
Стараясь выиграть время, Леа принялась шарить по карманам пальто. Артур нервничал. И речи не могло быть о том, чтобы провести все утро в полицейском участке. Его ждали на площади Согласия, где собирались повстанцы. Если нужно стрелять, чтобы успеть присоединиться к товарищам, медлить не следовало. Артур зашипел, как рассерженный кот. Леа сделала вид, что не поняла сигнала.
– Ну, скоро вы?
– Леа, отодвинься! – тихо попросил Артур.
В этот момент другой полицейский окликнул своего коллегу:
– Уезжаем, в центре становится жарко!
– А эти два кадра? У них нет наклейки…
– Брось их. В городе объявлен режим повышенной готовности.
– Вам повезло, – с досадой произнесли усы, одарив Лею суровым взглядом.
Мотоциклы скрылись из виду. Леа на минуту закрыла глаза, чтобы прийти в себя. Затем, не говоря ни слова, завела машину. Артур поморщился, осознав, что «Акрополь» и «Антарес», зашифрованные телекоммуникационные сети полиции и гражданской обороны, все еще работают. Специалисты Extinction Revolution не предусмотрели такого сценария.
Поскольку движение на Елисейских полях перекрыли, Леа и Артур свернули к Большим бульварам, миновали здание оперы Гарнье и наконец остановились перед наводненным людьми Лувром. В саду Тюильри царила удивительная тишина. Участники Extinction Revolution, в шлемах и с оружием, были полны решимости вступить в бой. Запах слезоточивого газа свидетельствовал о том, что первые стычки уже произошли. Полиция, совершенно не готовая к жестокости противника, вынуждена была отступить в
