Гумус - Гаспар Кёниг
И все же ему нужно попробовать исправить ситуацию. Он позвонил единственному человеку, который был способен распутать нити, так искусно сплетенные Филиппин, – Будде. К его удивлению, тот ответил после двух гудков. Солнце только что взошло над Rosewood Sand Hill, окрасив секвойи в кровавый цвет.
– Кевин! О тебе сейчас столько разговоров!
На плохом английском, который из-за телефона стал еще более неуверенным, Кевин изложил свою версию событий. Одним электронным письмом Будда мог уничтожить Veritas и положить конец всем обвинениям.
– Кевин, – услышал он в трубке, – я думал об этом последние несколько дней. Вопрос не в том, верю ли я тебе. Я-то верю. Я родом из Аппалачей: это как Лимузен, но в Штатах. Я сразу распознал своего. Ты такой же деревенщина, как и я. Другими словами, славный парень.
Соседний столик разразился громким смехом, мешая Кевину расслышать дальнейшие слова. Он плотно прижал телефон к уху.
– …поверят ли тебе остальные. Ответ – нет. Существует и второй вопрос: есть ли у Veritas шанс добиться успеха? Ответ – да. Если компания прекратит свою деятельность, на ее место придут конкуренты. Им не составит труда позаимствовать ваши технологии. В ваших патентах нет ничего сложного.
– Но все это построено на лжи. На грязном обмане.
– Как эксперт по дождевым червям, ты должен понимать, что весь мир построен на грязи. Большая грязная помойка. Моя задача – не убирать дерьмо, а использовать его, чтобы вырастить несколько цветов. Капитализм – это просто куча отходов. Есть те, кому удается сделать из нее хороший компост, и есть остальные. Думаю, ты согласишься со мной.
– А как же справедливость? – неуверенно вставил Кевин.
– Если ты жаждешь справедливости, то ты ошибся профессией, парень. Тебе следовало бы заниматься экологическим фермерством в какой-нибудь заднице мира. Но ты с милой улыбочкой пришел к нам просить денег. Ты принял правила игры. Так что даже если тебе кажется, что ты заплатишь слишком много, скажи себе, что этого все равно недостаточно, чтобы искупить твой фундаментальный грех: желание создавать вещи вместо Бога.
– Бога или природы, – поправил Кевин.
– Пусть так.
Кевин подумал об Артуре. Слишком поздно бежать к нему.
– Но ведь ты потеряешь деньги! – в отчаянии воскликнул он.
Будда громко рассмеялся.
– Да ладно, Кевин, ты же понимаешь, как это работает! Ты вкладываешь деньги в любой стартап, поднимаешь шум, его стоимость повышается, и в следующем раунде ты получаешь свои деньги обратно. Результаты никому не нужны.
– Результаты никому не нужны, – уныло повторил Кевин.
Сколько еще может продолжаться этот призрачный капитализм, делающий деньги на компаниях, которые теряют деньги?
– Мне очень жаль тебя, Кевин. Но бизнес есть бизнес. Мой адвокат посоветовал мне не разговаривать с тобой. Я взял трубку, потому что сегодня прекрасное утро и у меня хорошее настроение. Второй раз я этого делать не буду.
Кевин хотя бы попытался. Теперь ему нечего было беречь – ни денег, ни репутации. Он вступил на путь унижений. Возможно, это было к лучшему. Теперь у него нет другого выбора, кроме как стать свободным – от общества и от самого себя. Кевин оставил рюкзак в квартире у парка Бют-Шомон и отправился навстречу ночи, готовый заняться любовью с кем угодно.
XXI
Настал великий день. Накануне координационный комитет разослал по всему миру долгожданный условный сигнал – тридцатисекундный видеоролик о процессе образования гумуса, основного органического вещества почвы. «Именно количеством гумуса в почве, – говорилось в нем, – измеряется ее плодородие». Артур провел ночь на надежном VPN-сервере. Благодаря сложной сети, каждый участок которой отвечал за определенную часть общего дела, позывные Артура должны привести в движение тысячи спящих ячеек, разбросанных по стране. По его оценкам, во французской столице ожидалось от ста до двухсот тысяч повстанцев. Диверсии с электро – и компьютерными системами уже начались; они были призваны надолго лишить государство возможности реагировать. В четыре утра Артур с удовольствием отметил, что его электронная почта перестала работать.
За два года ему удалось сформировать одно из самых крепких подразделений Extinction Revolution. Французы, безусловно, обладали талантом к созданию секретных организаций и умели держать язык за зубами. За редкими исключениями, утечек информации не было. Местные агенты по-прежнему выступали с призывами к мирной климатической забастовке, отвлекая тем самым внимание СМИ и политиков.
Рано утром Артур сунул самозарядный пистолет в кобуру на поясе. Это была самая обычная Beretta, с которой он научился обращаться за зиму. Шум в ушах, доведенный недосыпанием до предела, звучал как сигнал общей тревоги. Артур вышел из дома и сделал несколько шагов по земле, которую когда-то пытался восстановить. Среди беспорядочно растущих колючих кустов он заметил несколько темных пятен, но не придал увиденному значения, привлеченный первыми в этом году, еще очень терпкими ягодами дикой ежевики.
Артур не решался взглянуть в сторону полей Жобара. От одной мысли об этом у него учащался пульс и вновь вспыхивала душившая его ненависть. Он знал, что там, где когда-то представлял себе густые заросли, наполненные щебетанием птиц, он увидит лишь узкий прямоугольник развороченной земли, из которой торчат мертвые ветви и корни. «Братская могила», так он это называл. В памяти всплыл тот погожий весенний день, когда жандармы вместе с рабочими на экскаваторах прибыли на «Лесную ферму», чтобы исполнить решение суда. Артур в бессилии стоял перед ними на коленях, умоляя остановить резню, крича и плача. Стоны ломаемых деревьев. Раскатистый смех палачей, для которых это занятие было куда веселее, чем их обычная работа. Выражение удовлетворения на лицах представителей закона, убедившихся, что преступник должным образом наказан. Жалкие извинения местного журналиста, который не смог приехать, потому что должен был освещать ДТП с грузовиком в Кане. Та ужасная ночь, когда Артур осматривал повреждения и тщетно искал выживших, чтобы пересадить их, обшаривая фонарем внезапно затихшую, словно онемевшую от возмущения землю. В те дни траура, опьяненный яростью, он пообещал себе жестоко отомстить за произошедшее на его глазах злодеяние.
Артур сел в старенький «вольво» и отправился в путь. Он даже не оглянулся. Он знал, что никогда не вернется в Сен-Фирмин.
Машину вызвалась вести Леа. Отключив геолокацию, она развернула на коленях карту автодорог. Ей совсем не нравился план Артура – слишком бесчеловечный, на ее взгляд, и в любом случае обреченный на неудачу. И все же она твердо намеревалась помогать ему (до конца) и защищать его (насколько возможно). Не из-за любви или каких-то других чувств. Леа увидела в нем мудреца: неразумного мудреца, но
