Повороты судьбы - Эми Сью Натан
Бабушка положила руку на предплечье Бетти. «Начинается. Бабушка собиралась сказать мне, чтобы я забыла его».
– Ты делаешь Эйбу только хуже, моря себя голодом. Или прячась от своих подруг.
– Я хочу побыть одна, – ответила Бетти. – И я не голодна. – Она не хотела есть уже несколько дней. Ее вполне устраивали тосты из ржаного хлеба без масла или джема. Сначала Мэйбл отказывалась готовить их, но потом смирилась и пошла Бетти навстречу.
Бабушка погладила Бетти по руке.
– Он со своей семьей, Бетти. Где и должен быть.
Бетти хотелось сказать, что она была семьей Эйба, но она проглотила эти слова. Бабушкина доброта являлась доказательством, что она не ненавидела Эйба. На данный момент этого было достаточно.
– Знаешь, этот купальник само по себе не заполнится, – сказала бабушка.
Бетти не нужно было снова повторять, что купальник от Каталины стоил четыре доллара. Она взяла вилку, зачерпнула немного картофельного пюре, открыла рот, засунула вилку внутрь и обхватила ее губами. После этого она вытащила вилку и, проглотив пюре, уставилась на чистые зубцы. Ее желудок скрутило, угрожая рвотными позывами.
– Я знаю, что купальник и платье стоят много денег, – сказала Бетти. – Я найду способ вернуть вам эти затраты. Но не думаю, что смогу сделать это – я не могу участвовать в конкурсе красоты. Теперь это кажется глупым.
– Не будь смешной. Нет ничего глупого в давней традиции, – ответила бабушка.
– Да, мы с таким нетерпением ждем этого события, – вставила миссис Левин с дальнего конца стола. – Мы никогда не присутствовали на конкурсе красоты. И твое участие в нем делает его особенным.
Бетти возмутилась тем, что ее жизнь превратилась в повод для сплетен в столовой. Где же пропадал Зейде, когда был ей так нужен с одной из своих историй, чтобы отвлечь очередную любительницу совать нос в чужие дела? Бетти посмотрела на миссис Левин, которая уже занялась отделением мяса от куриной бедренной кости, не обращая внимания на своих сыновей, которые цеплялись друг к другу.
Бетти наклонилась к бабушке, но заговорила, глядя в свою тарелку:
– Я не могу.
Бабушка зашептала Бетти на ухо, хотя Зейде находился в другом конце столовой, болтая с другими гостями:
– Я не вчера родилась. Я знаю, что вы влюблены друг в друга. И я понимаю, что ты хотела бы, чтобы он был здесь, поскольку половина лета уже закончилась.
Щеки Бетти вспыхнули, как от лихорадки. Они, должно быть, были свекольно-красными. Что еще бабушка знала?
– Продолжая жить, ты показываешь ему, что можешь позаботиться о себе. Не заставляй этого бедного мальчика переживать еще и за тебя, когда у него только что умер брат.
Бабушка была умной. Это был хороший совет. Она не просила Бетти расстаться с ним или забыть его, а лишь изменить свое поведение ради Эйба.
– Я постараюсь вести себя как раньше, – ответила Бетти. – Ты права.
Бабушка склонила голову набок.
– И это тебя удивляет?
– Нет. – Она не осмелилась сказать «да». Бабушка отнеслась с пониманием к тому, что они вместе. Впервые за эту неделю Бетти смогла улыбнуться.
* * *
Дни проходили в обычной суете курортной деятельности, и поведение Бетти стало прежним. Каждый мазок губной помады, завиток волос и отсчет прыжков в гимнастике означали, что она снова будет выглядеть как девушка, которую любил Эйб. Она знала, что в мире происходят более важные вещи – и в мире Эйба тоже, – но эту часть своей жизни она могла контролировать. Она хотела, чтобы ее щеки были розовыми даже без румян, улыбка отражала настроение, а быстрая походка означала, что она верит в будущее. Она больше не собиралась быть неряшливой двойняшкой прежней Бетти. Глядя в зеркало туалетного столика в своей спальне, Бетти снова и снова расчесывала волосы. Она задавалась вопросом, действительно ли блестящие волосы и элегантная внешность скрывали то, что она чувствовала. Зейде говорил, что сомнения и страхи просачиваются через поры человека, как чесночный запах. Бетти распылила духи «Английская лаванда» в воздухе и скользнула сквозь ароматное облако, пока оно опускалось на пол.
– Интересно, почему он тебе не пишет, – проговорила Дорис, наклоняясь, чтобы собрать скомканную бумагу с пола спальни Бетти.
Бетти швырнула расческу на туалетный столик и вскочила со стула.
– С чего ты взяла, что он не пишет? – Она выхватила из рук Дорис смятый, испачканный чернилами листок бумаги.
– Я не стала бы их читать. – Дорис сложила руки перед собой и отвернулась, как будто обиделась. Она примостилась боком на подоконнике. Дневной свет снаружи постепенно угасал. – Я просто спросила.
– Ты же знаешь, что у него умер брат. Я не хочу, чтобы он беспокоился за меня.
– Мы не хотим, чтобы ты страдала, – произнесла Джорджия, появившись в дверях. Слишком поздно. – Бетти, прошло две недели.
Скрытый смысл слов Джорджии дошел до Бетти. Ее подруга не хотела, чтобы сердце Бетти разбилось, и его осколки разлетелись повсюду, как их с Эйбом одежда на Четвертое июля.
Бетти снова села на стул у туалетного столика, повернулась к зеркалу и продолжила расчесывать волосы. «Раз. Два. Три. Четыре». Зубцы расчески массировали ее голову, царапали плечо. «Пять. Шесть. Семь. Восемь».
– Я не хочу слышать ничего плохого. От этого меня начинает тошнить. – «Девять. Десять. Одиннадцать. Двенадцать». – Его брат погиб, служа нашей стране. Эйбу нужно было организовать поминальную службу, потом они сидели шиву[26], и теперь он стал главой семьи… – Бетти поджала губы. «Тринадцать. Четырнадцать. Пятнадцать. Шестнадцать». Она сболтнула лишнего. Семья и дом Эйба были частным делом. «Семнадцать. Восемнадцать. Девятнадцать. Двадцать».
– У него нет отца? – ахнула Дорис.
– Его отец – мерзавец. А Эйб – настоящий мужчина.
Бетти открыла средний ящик и положила внутрь свою посеребренную расческу. Затем со стуком задвинула его.
– Буду вам благодарна, если вы не станете распространять сплетни. И чтоб вы знали, он прислал мне две открытки.
Джорджия и Дорис переглянулись и пожали плечами.
– Если я не могу заручиться поддержкой двух своих лучших подруг, то к чему катится этот мир? – Горло Бетти сжалось. Слезы угрожали подорвать ее уверенность. – Он любит меня. – Твердое заявление, но ее голос был на грани срыва.
– Хотелось бы на это надеяться, – ответила Джорджия.
– Я думала, что ты, возможно, влюблена, – сказала Дорис, постукивая указательным пальцем по виску. – В таких вещах у меня срабатывает интуиция.
Бетти хотела, чтобы Дорис ушла, и она смогла бы поговорить обо всем с Джорджией. Разумеется, Джорджия знала, что произошло Четвертого июля – она практически застукала их – но Бетти никому не рассказывала об их
