Повороты судьбы - Эми Сью Натан
Бетти поспешила, чтобы не отставать, но ее ноги дрожали от страха. К чему такая спешка, если бабушка могла бы накричать на нее прямо там? Разве только она хотела уединения.
– Бабушка, пожалуйста. Ты собираешься сказать мне, в чем дело?
– Просто поторопись.
Бабушка больше ничего не сказала и толкнула дверь в кабинет Зейде. Он сидел за столом, а Эйб стоял перед ним, одетый в рубашку и галстук, которые были на нем в тот день, когда Бетти впервые увидела его. Потертый чемодан стоял на полу рядом с Эйбом.
Ноги Бетти подкосились, и она упала на колени.
«Куда он собрался? Что происходит?»
Это было какое-то недоразумение, вопиющая ошибка в суждении. Бетти была готова взять вину на себя за все, в чем ее бабушка с дедушкой обвиняли Эйба, заставив его уехать. Она бы держалась от него подальше, лишь бы он смог сохранить свою работу. Ему нужна была эта работа.
– Не драматизируй, Бетти, – сказала бабушка. Бетти поднялась на ноги.
– Мы оставим вас двоих наедине, – сказал Зейде, обойдя стол. Он пожал руку Эйба и похлопал его по спине. Это было странно.
– Мы будем прямо за дверью, – добавила бабушка.
Как только дверь закрылась, Эйб протянул руку, и Бетти бросилась к нему. Они уволили его, она была в этом уверена. Но они не выглядели сердитым и не смотрели на них с обвинением.
– Скажи мне, что происходит. Они знают о нас? – Бетти отстранилась от Эйба. – Я скажу им, что это была моя идея… Или еще лучше, скажи им, что ты любишь меня, что мы собираемся пожениться.
– Бетти, это не имеет к нам никакого отношения. И к твоим бабушке и дедушке тоже. – Эйб взял Бетти за руки и посмотрел ей в глаза. Он плакал. И сейчас снова заплакал. Бетти потянулась и коснулась его лица, и мальчик, которого она любила, зарыдал в ее обьятиях.
– Я должен уехать. Мой брат… – сказал он. – его убили.
* * *
Эйб забрался на водительское сиденье своей машины. Бетти закрыла дверь, и он опустил окно.
– Я очень сожалею по поводу Аарона, – сказала Бетти. – Пожалуйста, езжай осторожно. – Она наклонилась к открытому окну и поцеловала Эйба в щеку. – Я люблю тебя, – прошептала она, не заботясь о том, увидит ли их кто-нибудь или услышит.
– Я тоже тебя люблю, – произнес Эйб. Он посмотрел в сторону Бетти, но не прямо на нее. Его голос был печальным, слова медленными и наполненными беспокойством.
Она не сказала «возвращайся быстрее» и «я буду скучать по тебе»; обстоятельства были неподходящими. Эйбу предстояло позаботиться о матери, выполнить все необходимые приготовления, взять на себя роль главы семьи. Бетти переполняла гордость за его чувство ответственности, хотя, скорее всего, это была неподходящая реакция для такого печального дня.
Когда Эйб отъехал, Бетти сделала глубокий вдох, как если бы вынырнула из озера, воздух в ее легких вызвал новое, спасительное ощущение – желанное чувство жжения. На фоне этого знакомого чувства искаженные факты смешались воедино.
Парни из числа работающих у Штернов не призывались в армию, поскольку учились в колледже. Большинство обслуживающего персонала были женщинами. Приезжие мужья были либо слишком старыми, либо уже отслужили на войне, а это означало, что они не подлежали призыву на военную службу. Это она знала, потому что ее ровесники иногда говорили об этом.
Бетти не знала, почему президент Трумэн отправил войска в Корею или как долго продлится этот конфликт. Знал ли Зейде? Обсуждали ли мужья политику между играми в пинокль, или были слишком отвлечены своими выходными, полными пафоса и обжорства? А когда они возвращались в свои дома и к своим работам, говорили ли они об этом?
И почему жены, которых Бетти видела за каждым приемом пищи, на пляже, на занятиях гимнастикой, на каждом мероприятии Штернов, не обсуждали политику наряду с хвастовством своими детьми, фигурами и мастерством ведения домашнего хозяйства? Потому что они жили в пузыре культурного невежества. Как и Бетти.
Бетти поежилась, осознав, насколько ограничен круг ее забот. Она могла бы интересоваться модой, заботиться о семье и в то же время не оставаться равнодушной к текущим событиям в мире. Разве нет? Счастливая судьба должна была побудить ее больше интересоваться происходящим в мире, а не наоборот. Но все еще можно было исправить. В Нью-Йорке Бетти собиралась снять свой венец привилегий и выйти за пределы своей сдержанности – рядом с Эйбом.
* * *
Четыре дня спустя Эйб позвонил на курорт. Бетти прижала ухо к трубке, как будто иначе его слова могли ускользнуть.
Она узнала, что Аарон Барски служил в 24-й пехотной дивизии, но остальные детали не поняла – еще один пример неосведомленности. Сейчас было неподходящее время просить Эйба объяснить или расспрашивать его о чем-либо. Но это не мешало Бетти надеяться, что он скоро вернется.
– Я должен уладить кое-что. Проблем больше, чем я предполагал, – сказал Эйб. – Я не знаю, когда смогу вернуться.
Что это значило? Еще неделя? Две? Слова остались невысказанными, но эгоизм омрачил мысли Бетти настолько, что беспокойство вышло на первый план.
– Я должен повесить трубку, – сказал Эйб. – Я люблю тебя.
Бетти сглотнула и освободилась от сдерживаемого страха. Кровь бурлила в ее венах. Неужели она действительно считала, что он разлюбил ее за несколько дней? Она хотела, чтобы он повторял эти слова снова и снова. Она скучала по их беззаботными признаниям в любви, которые были наполнены надеждой, обещаниями и поцелуями. Она скучала по трем неделям пылких и тайных занятий любовью. Усилием воли она подавила неуместный приступ желания.
Бетти хотела сказать что-то ласковое, спросить, получил ли он ее письма, передать привет его матери – но прежде чем успела заговорить, связь прервалась.
– Я тоже тебя люблю. – Бетти закончила разговор, хотя ее слушал только телефонист.
Глава 21
Бетти
Бетти гоняла вилкой по тарелке вареную морковку, нарезанную кружочками. Этой тактикой она теперь пользовалась, чтобы создать видимость, что поела. В любой момент бабушка могла сказать ей, чтобы она прекратила играть с едой, но это все, на что Бетти была способна. Прошло несколько дней с единственного телефонного звонка Эйба, и, хотя она писала ему каждый вечер, Бетти получила лишь одну почтовую открытку с восьмью словами в ней.
Восемь слов, которые она прочла тысячу раз.
Прочитал твои письма.
Скоро позвоню.
Люблю тебя,
Эйб.
Бетти продолжала возиться с кружочками морковки, пока они не выстроились в
