Повороты судьбы - Эми Сью Натан
Джорджия отступила в сторону и позволила бабушке первой выйти из спальни и спуститься по лестнице.
Когда они скрылись из виду, Бетти схватила Дорис за руку.
– Могу я попросить тебя кое о чем?
– Конечно. Но давай сначала снимем с тебя это платье.
Бетти осторожно освободилась от заколотого булавками платья и в одном бюстгальтере и нижней юбке примостилась на край кровати рядом с ним. Она заломила сложенные на коленях руки.
– Что тебя так взволновало?
– Моим бабушке и дедушке это не понравится.
– Ты меня убиваешь, Бетти. Выкладывай уже.
– Я тут думала о своих родителях. Может, я приглашу их на конкурс красоты?
– А что скажут твои бабушка с дедушкой?
– Они всегда рады повидаться с Джо, но я подумала, что не буду упоминать об этом. Вдруг они будут против, и, скорее всего, так и будет. Я могла бы просто написать родителям. Тогда никто ничего не узнал бы. Как думаешь, что я должна сделать?
– Разве это действительно имеет значение?
Нет, но Бетти была признательна, что Дорис позволила ей болтать. Если бы ее родители согласились приехать, Тилли и Джо смогли бы увидеть, какой взрослой она стала. Возможно, им бы даже понравился Эйб, и чтобы завоевать расположение Бетти, они, может быть, смогли бы убедить бабушку и Зейде, что наполовину еврей – это тоже неплохой выбор, пусть даже эта половина была, на их взгляд, неправильной. Даже если у нее с Эйбом не получилось бы заручиться их поддержкой, они все равно смогли бы увидеть, как она одержит победу на сцене, прежде чем отправится в Нью-Йорк, следуя за своей мечтой, как они следовали за своими. С той лишь разницей, что она не бросала ребенка, чтобы добиться этого.
* * *
В течение следующих недель дни Бетти стали предсказуемыми, но в то же время поражающими воображение. Эйб мог появиться из-за угла в любой момент – что он и делал. Впрочем, работа в прачечной давала ей короткую передышку, и, хотя ей не хватало ощущения удовольствия, вызываемого ожиданием, ритм машин успокаивал Бетти, напоминая ей о ее происхождении. Машины стучали, вращались и жужжали, и никто из прачек не обращал внимания на Бетти. Ей нравилось проводить здесь время. Тут Бетти знала, чего от нее ждут, и ей не нужно было всегда оставаться собранной, причесанной или неизменно вежливой. Однажды она услышала, как девушки громко матерились, абсолютно не волнуясь о том, что она была поблизости. Как будто Бетти не была внучкой их боссов. Поскольку летом жизнь Бетти была в центре внимания и подчинялась правилам приличия, ей нравилось немного сутулиться, когда она наклонялась во время работы, и вытирать пот тыльной стороной ладони вместо носового платка. Она хотела рассказать бабушке и дедушке, какие глубокие чувства испытывала к Эйбу, но время, казалось, всегда было не самым подходящим для этого – для спора. Она обещала себе, что не «перегнет палку», но именно это и сделала. Ринулась сломя голову, как будто нырнула под вызванную ветром волну.
Бетти налила отбеливатель, засыпала порошок в стиральную машинку, сложила туда белые хлопчатобумажные салфетки и скатерти. Франсин прокрутила сложенную простынь через вращающуюся гладильную машину десятилетней давности, подняла глаза.
– Как дела у твоего парня? У этого красавчика официанта. Эйб, кажется?
Бетти хотелось ответить, что Эйб был замечательным, заботливым, нежным и любящим, но не хотела хвастаться. Или показаться влюбленной дурочкой.
– У него все отлично. Спасибо, что спросила.
– Некоторым девушкам всегда везёт, – пробормотала Франсин.
Неужели то, что она чувствовала, было удачей? Воодушевление, которое заставляло Бетти бегать вприпрыжку вместо размеренной ходьбы, напевать веселые мелодии и витать в облаках дни напролет? Нет, это была не удача. Это была любовь.
Мейбл влетела в прачечную, ее фартук был весь в пятнах от масла и муки.
– Бетти, твоя бабушка хочет видеть тебя в кабинете.
– Что случилось?
– Я просто передаю сообщение и надеюсь, что шнекены не пригорят, иначе мне придется испечь другой вид булочек на десерт.
Бетти не собиралась уклоняться от своих обязанностей. Не тогда, когда Франсин и другие прачки ждали ее ответа.
– Я приду, как только закончу. – Что им теперь было нужно? Сердце Бетти бешено колотилось, пока она размышляла об Эйбе. Что она могла сказать. Как она могла это сказать.
Мэйбл повернулась, чтобы уйти.
– Только давай побыстрее.
Развесить белье сушиться – не такое уж быстрое занятие, но бабушка и дедушка разрешали пользоваться электрической сушилкой для белья только в том случае, если на улице было слишком холодно или слишком сыро, а сегодня стояла отличная погода. Бетти знала, что они хвастались тем, что владеют одной из первых коммерческих сушилок, но это не означало, что они ей пользовались. Она сложила простыни в корзину и подняла ее на руки.
– Иди, – сказала Франсин. – Будешь мне должна.
– Ты просто душка, – ответила Бетти. Она поставила корзину на пол и подавила желание обнять Франсин, которая, по всей видимости, предпочитала рукопожатия. Ее доброта не вызывала сомнений, но Бетти совсем не хотелось торопиться. Вряд ли бабушка вызвала ее по уважительной причине. Верно? Неужели они с Эйбом вели себя чересчур открыто? Слишком дерзко? В высшей степени безрассудно? Или это как-то связано с Барнардом? Конкурс «Мисс Саут-Хейвен» должен был состояться через две недели – появились какие-то новости о Нэнси Грин? Мечты о победе в конкурсе и получении титула «Мисс Саут-Хейвен» приводили Бетти в трепет. Если бы она победила, то стала бы частью истории Саут-Хейвена, помимо широко известного имени ее семьи и курорта. Где бы Бетти ни училась, куда бы ни отправилась в путешествие, где бы ни жила всю оставшуюся жизнь, она навсегда осталась бы «Мисс Саут-Хейвен пятьдесят первого года». Бесплатная реклама? Начас?[25] Это должно было стать ее подарком бабушке и дедушке.
Когда Бетти оторвалась от своих мечтаний, все девушки-прачки уставились на дверь.
В дверях стояла бабушка в английской блузке зеленого цвета. Ее волосы были собраны в тугой пучок, по бокам вились каштановые с проседью пряди, которые выбились из прически из-за порыва ветра или быстрой ходьбы, а не потому, что так было задумано. Только не в будний день. Она поманила Бетти указательным пальцем. Выражение ее лица было сдержанным – ни улыбки, ни хмурого взгляда, – но это ничего не значило. Бабушка очень редко давала волю эмоциям.
Сердце Бетти сжалось, и она покачнулась, почувствовав лёгкое головокружение. Это не предвещало ничего хорошего. Что-то было не так.
* * *
Может, бабушка и была меньше пяти футов
