Сны деревни Динчжуан - Янь Лянькэ
Дед пригляделся.
И в самом деле увидел родного человека.
Увидел, что погрузкой гробов командует мой отец. Дед застыл от удивления, а опомнившись, поспешил ему навстречу. Скорым шагом пересек гробовой строй и почти поравнялся с машиной, но к тому времени все гробы уже погрузили в кузов и обвязали сверху толстой веревкой. Грузовик затарахтел, выпустил облако густого дыма и покатил к воротам. А такелажники шустро запрыгнули в кабину вслед за моим отцом.
Дед остановился на том месте, где только что стоял грузовик, и закричал: Хой! Хой!
И проснулся от собственного крика.
Проснулся и в самом деле увидел моего отца – расплывшись в улыбке, он стоял перед дедовой кроватью и ласково звал: отец, отец! Отец рассказал, что ездил в город, встречался там с начальником Гао. С тем самым начальником Гао, что заведовал отделом образования, а теперь стал заместителем начальника уезда и главой комитета по лихоманке. Сказал, что начальник Гао велел ему передать деду привет, а еще пообещал выделить всем больным Динчжуана по пять цзиней масла и по связке хлопушек на каждую семью, чтобы деревенские как следует встретили Новый год.
Дед чурбаном сидел в своей постели, глядел на отца, вспоминал сон про фабрику гробов и никак не мог проснуться.
Глава 3
1
Справили Новый год, справили Юаньсяо[24].
А как справили Юаньсяо, в деревне случилась новая история.
На новогодние праздники люди сходили в соседние села, навестили родных, сходили и выяснили, что в других деревнях всех больных лихоманкой управа снабжает черными гробами. Выяснили, что неподалеку от уездного центра специально для больных лихоманкой построили гробовой комбинат. Болеют все одним и тем же, живут в одном уезде, почему же им даром достаются гробы за несколько сотен, а от динчжуанцев отделались маслом за десять юаней да дешевыми хлопушками?
Пошли к отцу выяснять.
Он привез подарки из уезда, к нему и пошли выяснять.
Проснулись на другой день после праздника Юаньсяо, позавтракали и всей толпой пошли к моему отцу, были в той толпе и Чжао Сюцинь, и Дин Юэцзинь, и все остальные. Отец в это время перекапывал землю в углу двора, где раньше стоял хлев для кур и свиней. Кур и свиней у нас отравили, так что хлев отец разобрал, а землю решил вскопать под котовник. Посреди двора высилась груда кирпичей от бывшего хлева, развороченная супесь под ногами грязно чернела. Как чернозем вперемешку с грязью. В том углу много лет жила свинья, много лет жили куры, и земля стала черной как смоль, лучше для котовника места не найти. От чернозема тянуло навозом, любимым запахом овощей и пшеницы. Скинув ватную куртку, отец нырнул в самую гущу черного запаха и ворочал землю, как вдруг у его ворот собрались больные лихоманкой, собрались и говорят: почему это в остальных деревнях всем заразным выделяют по черному гробу, а нам досталось по бутылке рапсового масла?
Отец вышел к воротам и говорит:
– Так если б я не ездил, не хлопотал, вам бы и рапсового масла не досталось.
Сказал, что в одной деревне из двухсот жителей за год умерло сто человек, вот и посчитайте, Динчжуану еще повезло, разве можно зариться на их гробы?
Сказал, что в другой деревне из пяти сотен жителей триста заболели лихоманкой, разве можем мы в Динчжуане зариться на их гробы?
На это деревенские ничего не ответили.
Не нашлись что ответить, и отец снова взялся ворочать землю.
Зиме осталось недолго, скоро придет весна. Придет весна, и можно будет сеять котовник, поливай его раз в два дня, через неделю проклюнутся первые ростки.
А спустя две недели вырастут уже настоящие стебли, и пьянящий аромат разольется по воздуху бледно-зелеными, бледно-голубыми волнами.
Когда настала пора сеять котовник, в деревню пришла еще одна смерть, покойнику не было и тридцати, о гробе он позаботиться не успел. Деревенские собрались на пятачке у входа в Динчжуан, потолковали немного, и родня покойника пошла требовать гроб у моего отца, говорят ему:
– Братец Хой, съезди к начальству, стребуй у них гроб для своего братишки.
– Сами посудите, – озабоченно сказал отец, – если б я мог стребовать, неужели сидел бы сложа руки? Я ведь и масла, и хлопушек для вас достал.
И они ушли восвояси.
Отцов котовник пророс ровными рядами и залил наш двор благоуханием.
Прилетели бабочки. Как прилетели, так и улетели.
Прилетели пчелы. Как прилетели, так и улетели.
Котовник пахнет горьким кунжутом, пахнет заячьим салатом, бабочки и пчелы к нему не летят. Но даже без бабочек, даже без пчел двор наш наполнился весенним светом.
Том 4
Глава 1
1
Прошел Новый год.
Прошел и Юаньсяо. И первый лунный месяц тоже потихоньку прошел. Жизнь текла по-старому: на солнце было тепло, на ветру холодно, больные варили снадобья, покойники сходили под землю.
Еще один покойник сошел под землю, и больные вспомнили, как хорошо жилось в школе. Когда кругом одни заразные, и поговорить есть с кем, и посмеяться, и дни бегут веселее. А тут все разбрелись по домам, и одиночество завалило комнаты, запрудило дворы. Кто болел легко, теперь почти доходили. А кто и так доходил, теперь легли помирать. И потому люди захотели перебраться обратно в школу и жить сообща. Захотели перебраться в школу, но к деду моему идти на поклон было не с руки: недавно они ходили требовать гробы у моего отца, повздорили с ним, поругались. А дед как-никак – отец моего отца, одна кровь.
Тем утром после завтрака солнце так припекало, будто Динчжуан поставили томиться на плите. Больные вышли на улицу погреться – были там и Чжао Дэцюань, и Дин Юэцзинь, и Цзя Гэньчжу, и Дин Чжуси, и Чжао Сюцинь. Были там и дядя с Линлин, встали чуть поодаль друг от друга и переглядывались через толпу.
Любили друг друга украдкой. Украдкой, как воры.
И пока они переглядывались, кто-то сказал:
– Надо бы отправить ходока к учителю Дину, чтобы он пустил нас обратно в школу.
– Давайте я схожу, – улыбнувшись, отозвался дядя.
Все тут же согласились: да, ты и сходи, ты и сходи! Дядя окинул взглядом толпу и крикнул:
– Кто со мной?
И пока из толпы не ответили, предложил:
– Линлин, пойдешь?
Линлин замялась, а Чжао Сюцинь крикнула во все горло:
– Линлин, сходи! У тебя
