Ночь, сон, смерть и звезды - Джойс Кэрол Оутс
Или де Фалья, испанский композитор? Когда-то давным-давно она пыталась исполнять его духовную музыку…
Джессалин слушала как зачарованная, готовая радостно засмеяться. До чего же непринужденная манера игры! И какой скованной была она! Вся сконцентрированная на том, чтобы случайно не нажать не ту клавишу. Какое уж тут удовольствие от игры!
А вот Хьюго ничего такого не боялся. Некоторые вообще не издавали никаких звуков – мертвые клавиши. Как всякий от природы одаренный музыкант, он «гнал волну», не акцентируя внимание на ошибках, не останавливался, чтобы воспроизвести правильную ноту или аккорд, как это сделал бы старательный ученик. Никаких сомнений. Беглые ноты обрушивались водопадом, в котором ошеломленные слушатели не успевали бы замечать оплошности.
Ну вот видишь. Это он. О таком ты даже не смела мечтать.
Что за глупые мысли! Уж она-то не верит в судьбу и даже в счастливые обстоятельства. Нет-нет.
Она впала в странную летаргию. Сорок минут она простояла рядом, слушая, как он со смаком выбивает всю душу из заброшенного и расстроенного «Стейнвея», который, казалось ей, преступно держать в доме, поскольку на нем давно никто не играл и, вероятно, никогда уже не заиграет.
Удивительно, такие большие и вроде бы неуклюжие руки и при этом такая уверенность.
Странно, она могла бы сесть поодаль и слушать. Но нет, ее притягивало к Хьюго, и она стояла почти вплотную, не отрывая взгляда от длинных пальцев, так и бегающих по клавиатуре.
В ту ночь Хьюго впервые остался у нее ночевать.
Утром он признался Джессалин, что в тот день, когда они впервые встретились на кладбище, он пришел на могилу сына Мигеля, погибшего в одиннадцать лет в результате несчастного случая. Он съезжал на велосипеде с крутого холма, и у подножия, на перекрестке, цементовоз не остановился перед знаком «Стоп» и убил мальчика на месте.
– Это произошло двадцать один год назад. День в день.
На глаза навернулись слезы. Ресницы задрожали. Не говоря ни слова, Джессалин прижала его, дрожащего, к себе.
Это он. Единственный. Дорогая, ты спасена!
– Миссис Маккларен? Вы можете взять сумочку с собой.
Ее снова пригласили в рентгеновский бокс. Снова развязывать тесемки и распахивать халатик. Снова подставлять ноющую голую грудь этой ужасной машине.
На этот раз она имела дело со сноровистой черной медсестрой. Женщина не стала отпускать комментарии по поводу ее седой косы, но сразу заметила, как она дрожит не то от холода, не то от страха, и деловито произнесла: Мэм, вам надо расслабиться. Иначе снимки получатся нечеткие.
Что он был женат, не стало для Джессалин сюрпризом. А вот что он давно разведен (уже двенадцать лет), ее удивило. Хьюго Мартинес всегда казался мужчиной, абсолютно комфортно себя чувствующим рядом с женщинами, образцом супруга, поэтому напрашивалось предположение, что он по сей день женатый, а не свободный и одинокий, как он выразился.
Она приняла за шутку – свободный и одинокий. Но Хьюго это произнес со всей серьезностью.
Его бывшая жена Марта живет в Порт-Орискани, отсюда в нескольких часах езды. Она снова вышла замуж, но неудачно. Хьюго посылает ей деньги, когда она в них нуждается. Это она ушла от него. (Если Джессалин интересуют подробности.) Вина за гибель Мигеля почему-то легла на плечи Хьюго, который купил сыну этот велик и не проследил, чтобы тот ездил по безопасным дорогам. Кажется, к тому времени Хьюго уже не жил с женой… кажется, в тот страшный день сын ехал к отцу… Хьюго говорил горячо, взволнованно, что было для Джессалин в новинку. Она видела, тут все запутанно, настоящий гордиев узел. Хьюго отдал все силы, пытаясь его как-то развязать, и в результате предпринял единственно разумный шаг: ушел от жены.
И тем самым спас себя.
Но у него остались дети. Взрослые дети.
Джессалин с ними познакомится. Если захочет.
А чего хочешь ты, Хьюго? – спросила она.
Чтобы ты с ними познакомилась. В скором времени.
В скором времени – прозвучало намеренно туманно.
Столь же туманным было желание Джессалин познакомить Хьюго с ее старшими детьми. (Что касается Вирджила и Софии, то их она пригласила на совместный ужин, и они вчетвером хорошо провели время, говорил в основном Хьюго с каким-то особенным воодушевлением, а София весь вечер разглядывала его так, будто в этом доме, за этим столом такой персонаж еще никогда не сиживал.) О том, что Том, Беверли и Лорен заведомо настроены против него, Джессалин ему не говорила, а Хьюго лишних вопросов не задавал.
Друзей у меня много, сказал он ей, но настоящей близости нет ни с кем.
Есть друзья среди бывших сидельцев. Не преступников, ведь их осудили за преступления, которых они не совершали.
Однажды Хьюго привез Джессалин к себе в Восточный Хэммонд, где собирался фотографировать двоих таких сидельцев для информационного бюллетеня, выпускаемого некоммерческой организацией «Миссия освободителей».
Хьюго жил на первом этаже большого облинявшего краснокирпичного дома на травянистом участке в непосредственной близости от заболоченной местности и мусорной свалки. Трехэтажный дом давно требовал ремонта, но пока держался с суровым достоинством. Неподалеку пролегали железнодорожные пути, и товарняки проезжали редко, но очень шумно. Джессалин с удивлением обнаружила, что прилегающий участок представлял собой кривоватую шахматную доску из виноградников, ежевики, черноглазой рудбекии, флоксов, золотарника и подсолнуха, а какой-то предприимчивый хозяйственник даже посадил томаты, зеленую фасоль и сахарную кукурузу. Томаты особенно разрослись и тянули усики во все стороны. А посреди кукурузы стояло печальное пугало, скособочившееся на своем кресте, точно подвыпивший Христос, в пиджаке из шотландки, спортивных шортах вроде тех, в каких любил ходить Том, и заношенной соломенной шляпе, явно доставшейся ему от Хьюго Мартинеса.
Какая славная «резиденция»! Потрепанная, запущенная. Местность дикая, заросшая и такая желанная.
На изрытой колеями подъездной дорожке стояли несколько машин. Входная дверь приоткрыта. Казалось, этот дом и пять акров вокруг принадлежат Хьюго, вот только непонятно, кто здесь живет – посторонние, которые платят за аренду, или его родственники, друзья и просто гости.
В течение часа Джессалин предстояло познакомиться с людьми разного возраста, типа и цвета кожи, и всем Хьюго представлял ее так: Моя дорогая подруга Джессалин.
Было сразу ясно (кого-то это, возможно, ранило, а кого-то порадовало), какие чувства Хьюго испытывает к этой женщине. Он ее приобнимал за плечи или за талию, тем самым явно намекая на отношения.
Во всяком случае, некое обозначение отношений.
Он поднимет мою затонувшую душу, подумала Джессалин. Как вода поднимает на поверхность пробку без всяких усилий с ее стороны.
Имеет ли при этом значение то, что она не способна его полюбить? В него влюбиться?
На задах дома находилась студия, которую он создал «своими руками» на месте бывшей веранды. Она была заполнена фотографиями (чужими и его собственными), книгами и журналами по искусству.
