Давай никому не скажем
Автобус довез до Звездной, как назло, слишком быстро: дождь из моросящего переходил в ливень, на улицах никого — водитель гнал, пропуская пустые остановки.
Выбравшись на конечной, прикрыла голову руками и быстро забежала под козырек. Остановка здесь была добротная: чистая, свежевыкрашенная, не сравнить с нашими на районе, разрисованными матерными словами и с помеченными зловонными углами. Взглянув на часы, устало вздохнула: начало шестого, еще почти целый час до занятия у Набиевых, а я уже продрогла до костей.
Плотнее запахнув полы короткого пальто, зябко поежилась, присела на скамейку и устало уставилась на кирпичный двухэтажный магазин. Стены украшали большие плакаты с изображением разнообразных продуктов, и я только сейчас поняла, как сильно проголодалась, с самого утра во рту ни крошки, не до этого было.
Порылась в сумке, отыскала кошелек и сразу же закрыла. Несколько рублей на проезд. И все. Придется затянуть поясок еще как минимум на два с лишним часа. Желудок протестующе заурчал, и я с грустью перевела взгляд с картинок на ряд уже тронутых ранними заморозками берез. Дальше начинался частный сектор: за высокими заборами торчали крыши коттеджей, на каждой по современной спутниковой тарелке. Звездная. Даже название улицы с претензией на элитарность. Не удивлюсь, если и застраиваться здесь начали когда-то из-за «говорящего» названия. Все вокруг чисто, красиво, но я чувствовала себя здесь лишней. Стены коммуналки мне были противны, но даже там я ощущала себя более уютно, тут же все было какое-то холодное, чужое.
Дождь набирал обороты: тяжелые капли падали на козырек, создавая неимоверный грохот, но при этом убаюкивая. Удобно прислонившись спиной к стене, безразлично смотрела на пузырящиеся бульками лужи.
К остановке, постанывая и мигая габаритами, подъехал видавший виды городской автобус. Двери разъехались в разные стороны, и на землю спрыгнула одинокая фигура. Еще не разглядев лица, я поняла, что это он. Набиев.
Накинув капюшон толстовки, втянул голову в плечи и в два прыжка оказался под козырьком. Увидев меня, удивленно моргнул и улыбнулся.
— Привет, — зачем-то осмотрелся по сторонам. — А вы почему здесь сидите?
— Автобус приехал раньше, — пожала плечами, ощутив себя крайне неудобно. Как будто это он преподаватель, а я студентка, которую застукали курящей за зданием колледжа.
— А, ну бывает, — протянул он, усаживаясь рядом. Небрежно кинув рюкзак на лавку, извлек из кармана куртки пачку сигарет. Прикрыв огонек ладонью, прикурил, прищурив глаз от попавшего дыма. — Только не говорите отцу. Я не в затяг.
Издевается. Ведь он явно же не из тех, кто прячется от родителей по углам. Такие, как он, всегда делают то, что хотят.
Повела плечом и демонстративно отвернулась. Как будто мне есть какое-то дело до его вредных привычек.
— Скоро закончится, — произнес он и кивнул куда-то под ноги. Перевела на него непонимающим взгляд. — Дождь. Пузыри на лужах, видите?
Посмотрела туда же, куда смотрит он: на огромную темную лужу, пузырящуюся множеством мелких всплывающих на поверхность булек.
— И что из этого?
— Ну как это что? — приподняв бровь, Набиев сильно затянулся и выпустил струю густого дыма. — Примета такая, неужели не знаете? — заглянув в мои удивленные глаза, немного улыбнулся и терпеливо выдохнул. Будто отец, поучающий неразумное дитя. — Если лужа пузырится, значит, скоро выглянет солнце. А как они образуются, тоже не в курсе?
Отрицательно помотала головой.
— Когда капля падает в лужу, на долю секунды образуется маленькая воронка, края ее схлопываются, захватив в плен маленькую частичку воздуха. И вуаля — на поверхности лужи появляется пузырь, — Набиев, как виртуозный фокусник, всплеснул руками и лучезарно улыбнулся.
На какое-то мгновение я почувствовала себя действительно восторженным ребенком. А ведь раньше я никогда не задумывалась об этом.
Глуповато хлопая глазами, посмотрела на лужу, затем на Набиева, потом снова на лужу и вдруг против воли расхохоталась. Щелчком отбросив окурок, Ян уставился на меня с неподдельным удивлением и, запрокинув голову, тоже рассмеялся. Искренне, громко, так по-настоящему. И вот я уже смеюсь в ответ его смеху. Это было похоже на какое-то безумие. Утирая слезы, я смотрела на ямочку на его правой щеке, на его ровные крепкие зубы, на свисающую мокрыми иголками темную челку.
И он тоже смотрел на меня, не робея, будто мы просто пара друзей, а не преподаватель и студент.
— Извини, ты не подумай, что я сумасшедшая, просто... не знаю, что на меня нашло, — успокаиваясь, выдавила я, стараясь больше не смотреть в его искрящиеся хитростью и задором карие глаза.
— Если честно, мелькнула такая мысль, — без обиняков хохотнул он, будто бы даже с удовольствием наблюдая за моей реакцией.
И хоть неожиданный смех разрядил обстановку, но не предотвратил неизбежную неловкую паузу. Не прекращая улыбаться, я снова отвернулась, делая вид, что разглядываю выцарапанные на стене остановки непонятные символы, тем временем размышляя о том, как странно устроен человек: почему к одним нас тянет против логики и здравого смысла, а к другим, к которым стоило бы внимательнее присмотреться, мы, наоборот, равнодушны.
Почему этот мальчик, безусловно красивый, но такой молодой, вызывает во мне мощную волну разнообразных эмоций, а к Тимуру я хладнокровна. Почему так?
