Рушатся берега - Нгуен Динь Тхи
— О-о! Старый знакомый! Bonjour, monsieur[39] Кхак. Долго же ты заставил искать себя, сволочь!
Их обступили жандармы.
— Так это и есть Кхак?
— Собственной персоной.
Один из жандармов ткнул Кхаку в лицо кулаком.
— Ну зачем же так сразу! Предоставь это мне. — И Пожье обратился к Кхаку с вежливой улыбкой:
— Прошу подняться в мой кабинет...
Арестованные продолжали один за другим проходить мимо таинственной камеры. Кхак успел заметить, что провокатор опознал и Мока.
XXII
Кабинет Пожье помещался на втором этаже. Жандарм, войдя в комнату, включил лампу и указал Кхаку на плетеное кресло. Вынув из пачки сигарету, он протянул ее Кхаку.
— Кури. Давно в Хайфоне?
— Только что приехал.
Пожье, прохаживаясь по комнате, изредка останавливался перед Кхаком и оглядывал его с ног до головы, будто наслаждаясь этим зрелищем.
— В подполье-то жизнь несладкая? Хочешь, прикажу принести поесть?
— Спасибо, господин Пожье, я сыт.
— Ну, как хочешь. — Пожье пожал плечами. — Тогда перейдем к делу. Ты не новичок в тюрьме и хорошо знаешь меня. Мне бы не хотелось прибегать к насилию. Да при твоем здоровье тебе немного надо... Поэтому советую не запираться. Понятно? Ты же видишь, что нам все известно, ведь у вас работает наш человек.
«Это мы еще поглядим! — подумал Кхак. — Но кто же этот ваш человек?»
Пожье закурил новую сигарету и, подойдя к большому креслу, обтянутому коричневой кожей, присел на подлокотник.
— Откровенно говоря, лично мне вся ваша возня кажется детской игрой! Ну посуди сам: с тех пор как я приехал в Хайфон, ни один ваш кадровый работник не продержался больше трех месяцев. До тебя я упрятал за решетку Лыонга вместе со всем горкомом. Сначала он тоже отпирался, но после двух допросов рассказал все. Теперь ты. И тот, кто после тебя придет, тоже от нас не уйдет.
Пожье рассмеялся коротким, издевательским смешком. Кхак молчал. Значит, и вправду прежний горком провалился из-за провокатора. Внезапная догадка мелькнула в голове Кхака: «Так ведь это же Конг! Конечно, Конг!
— Ну, так как же?
Пожье подошел вплотную к Кхаку и вдруг заорал на него так, что Кхак невольно втянул голову, но Пожье, взглянув на часы, рассмеялся.
— Даю тебе три часа на размышление. Сейчас пять тридцать, я должен быть дома. Но в восемь тридцать я вернусь, и мы продолжим разговор. Сержант! — крикнул Пожье, приоткрыв дверь.
В комнату поспешно вбежал жандарм.
— Отведи его вниз! Скажи надзирателю, что это красный мэр Хайфона и с ним нужно особое обхождение. Пусть поместят его в отдельный номер и наденут колодки. Если мой приказ не будет выполнен, я с вами разделаюсь ясно?
— Oui, monsieur![40]
Пожье повернулся к Кхаку:
— Allons, mon cher ami[41], помни, в восемь тридцать!
Начало темнеть. В коридоре зажглись тусклые желтые лампочки. Надзиратель грубо выругался и приказал Кхаку следовать за ним. Он пошел впереди, гремя ключами. Кхак двинулся за надзирателем, надеясь, что ему удастся переброситься хоть словечком с Моком. Но надзиратель повел его в другой конец коридора.
На ноги Кхаку надели колодки, и дверь с глухим стуком захлопнулась. Кхак остался лежать на полу. Узкая одиночка с черными стенами удивительно напоминала гроб. Сквозь крошечное отверстие в двери из коридора проникал слабый отраженный свет. Не прошло и нескольких минут, как на Кхака набросились клопы. Давненько, однако, не встречался он с тюремными друзьями!
Скоро Кхак начал дрожать от холода. Да, видно, на этот раз ему уже не выкарабкаться!..
Девять лет назад Кхак испробовал на себе руку Пожье. Сколько раз он был на грани смерти! Однако все-таки выжил. Правда, тогда ему было только двадцать два. Теперь же, после стольких лет тюрьмы и болезни... «Тебе немного надо...» Это была не пустая угроза. Кхак и сам знал, что на этот раз пыток он не перенесет...
Но черт возьми, до чего же бессмысленно умереть в этой дыре! Кхак продолжал мысленно говорить сам с собой, чтобы не думать о проклятом холоде. В груди у него от холода будто образовалась пустота, которая вызывала тошноту.
Как все быстро произошло! Трудно даже представить, что еще сегодня они вместе с Ан шли по тихой, безлюдной дороге вдоль пруда. Кхаку казалось, что это было так давно... Бедная Ан! Она и не догадывается, что с ним произошло!
Да и ребята наверняка еще ничего не знают. Но рано или поздно узнают! На этот раз горком удалось сохранить. То, что он решил расположить его в селе, было правильно. Сегодня же вечером Лап поднимет тревогу. А завтра должен приехать Тхиет. Придется им снова менять адрес, устанавливать новые связи. Интересно, знает ли кто-нибудь из арестованных о горкоме? Кхак еще раз тщательно перебрал в уме всех, кого он здесь увидел. Ни Хай, ни Мок не были связаны с горкомом, а Хай вообще не знал о нем. Только рабочие с цементного знают, да еще Гай. Не проговорилась ли она? Сейчас он думал только об этих ребятах с цементного. Надо будет сделать все, чтобы они не пали духом и правильно держались на допросах. И обязательно связаться со своими на свободе. Если завтра-послезавтра они не возьмут Гай, значит, у них все в порядке — горком успел сменить место. Девяносто из ста за то, что Конг — АБ[42] (так они называли провокаторов). Ведь все взятые сегодня в той или иной степени были связаны с Конгом, а его самого почему-то здесь нет. Мок, Хай, ребята из района Лаквиен, с шелковой фабрики. Похоже на то, что почти никому из тех, кого знал Конг, не удалось ускользнуть. Но почему тогда среди арестованных были рабочие с цементного, которые не общались с ним? Может быть, к ним тоже пробрался провокатор? Во всяком случае, никто не знал, что Кхак член горкома и что вообще существует горком. Из арестованных об этом знал только Мок. Во что бы то ни стало надо поговорить с Моком, узнать, как его взяли, тогда можно будет составить окончательное представление о Конге. Надо же! Ведь он подозревал Конга и все-таки попался в его ловушку! Сейчас, когда он перебирал в памяти факты, картина постепенно прояснялась. В тридцать восьмом Конг
