Хитон погибшего на кресте - Геннадий Михайлович Левицкий
Дальше – больше. Часть зелотов во главе с Элеазаром, якобы противники жестоких убийств, отделилась от остальных и заперлась внутри храма. Вторая часть во главе с Иоанном оказалась в храмовом дворе, и обе части немедленно начали войну друг с другом. Борьба шла настолько упорная, что скоро все места храма были осквернены убийствами.
Тем временем приглашенный Симон во главе разбойничьей орды занял большую часть Иерусалима и напал на Иоанна. Стрелы и прочие снаряды, запущенные машинами, поражали вместе с зелотами и паломников, принесших свои дары, и священников прямо на алтаре.
Хуже всего то, что враждующие стороны лишили город возможности выдержать даже непродолжительную осаду. По словам Иосифа Флавия, произошло это следующим образом:
«Как только нападавшие сверху давали ему (Иоанну) вздохнуть свободно (что случалось часто, когда те напивались или были утомлены), он во главе многочисленного войска предпринимал смелые вылазки против Симона и по мере того, как отбивал его назад в глубь города, сжигал на всем пространстве здания, наполненные зерном и разного рода другими припасами. Когда отступал Иоанн, то же самое делал Симон, точно они нарочно, в угоду римлянам, хотели уничтожить все, что город приготовил для осады, и умертвить жизненный нерв своего собственного могущества. Последствием было то, что все вокруг храма было сожжено, что в самом городе образовалось пустынное место, вполне пригодное для поля битвы между воюющими партиями, и что весь хлеб, которого хватило бы для осажденных на многие годы, за небольшим исключением был истреблен огнем. Таким образом город пал от голода, который отнюдь не мог бы наступить, если бы его не подготовили сами же мятежники».
Бедствия настолько поразили Иерусалим, что отчаявшиеся горожане молились за римлян, чтобы те поскорее напали на стены и избавили их от бедствий внутренней войны. Лишь в одном были солидарны воюющие стороны: они безжалостно убивали тех, кого подозревали в желании бежать к римлянам. Люди боялись даже громко плакать, боясь быть заподозренными в измене. «А мятежники, стоя на грудах трупов, все неистовее боролись между собою, точно они бешеную ярость сосали из трупов под их ногами, – рассказывает автор “Иудейской войны”. – Измышляя друг против друга все новые козни, исполняя с бессердечием каждое свое решение, они не оставляли неиспробованным ни единого рода беззакония».
Страсти подогревало пророческое изречение, о котором все так некстати вспомнили. Оно гласило, что человек, вышедший из Иудеи, будет владеть всем миром. Каждый из враждующих вождей полагал, что пророчество относилось к нему, и делал все, чтобы избавиться от соперников. Иосиф Флавий, со своей стороны, полагал, что древние слова касались Веспасиана, избранного в Иудее императором. Ошибались все.
Собственная смерть и гибель родного города изобличит неразумие вождей. Веспасиан действительно станет править огромной частью мира, но власть его будет скоротечной. А спустя немного времени падут языческие храмы римлян, и мир будет поклоняться Сыну Человеческому, Который не пролил ни капли крови, не сделал никому зла и покорно принял муки на кресте.
В разгар боевых действий иерусалимских группировок под городом появился Тит с легионами и вспомогательными отрядами союзных царей – всего армия сына Веспасиана имела около восьмидесяти тысяч воинов.
Вид огромной римской армии заставил враждующие стороны искать мира между собой. Они даже устроили совместную вылазку и изрядно потрепали Десятый легион.
Немного повоевав с римлянами, иудеи вновь занялись привычными разборками. Наступил великий для иудеев праздник опресноков. Элеазар открыл храмовые ворота для паломников. В толпу верующих втерлось много воинов Иоанна, спрятавших оружие под одеждой. Оказавшись внутри священной территории, они обнажили мечи и принялись избивать людей Элеазара. Зелоты попрятались в подземные ходы, а множество верующего народа было растоптано, перебито мечами и палками. Иоанн занял храм и объявил прощение спрятавшимся зелотам, таким образом число враждующих группировок в городе сократилось с трех до двух.
Лишь когда Тит у самых стен развернул катапульты, баллисты, скорпионы и они начали засыпать город смертоносными снарядами, когда тараны были готовы начать свое разрушительное действие, лишь тогда соперники внутри стен начали переговоры о перемирии. Симон пообещал безопасность Иоанну, если тот, наконец, выйдет из храма и начнет оборонять стены от неприятеля. Но было слишком поздно.
Огромный таран, получивший название Никон (греч. Победоносный), пробил в стене отверстие, достаточное для прохода воинов. Иудеи не оказали сильного сопротивления, так как свои надежды возлагали на две оставшиеся стены. (Иерусалим был окружен тройным поясом укреплений.) Так, на пятнадцатый день осады, 7 мая 70 г. римляне овладели первой стеной – большая часть ее была немедленно разрушена. Спустя еще пять дней воины Тита одолели вторую стену.
После этого успеха Тит на некоторое время остановил свое войско. Предстояла опасная и кровопролитная борьба за последний укрепленный рубеж, уличные бои и штурм храма. Римский военачальник хотел избежать многих потерь, и потому обещал мятежникам легкие условия в случае сдачи города. Многие иудеи поверили обещаниям. Они перебегали в римский лагерь, и действительно Тит даровал им свободу и разрешал селиться в любом месте страны.
Но перебежчиков принялись убивать мятежники, и вскоре их поток иссяк. За городскую стену начала делать вылазки городская беднота с иной целью: разжиться для своих семей дикими фруктами, травой или иным пропитанием. Закончилась и доброта Тита.
Для поимки бродивших под стенами иудеев римский военачальник отправлял всадников. После бичевания и всевозможных пыток пленников распинали на виду у защитников Иерусалима. Ежедневно таких несчастных отлавливали по пятьсот человек, а иногда и больше. Тит посчитал неразумным отвлекать легионеров на охрану такого количества пленных, а потому без устали работали лагерные плотники. Легионеры изощряли свою фантазию, пригвождая пленных для насмешки в самых различных направлениях и разнообразных позах. Число распятых было столь велико, что не хватало места для крестов и недоставало крестов для тел.
Казалось бы, ужасное зрелище должно отрезвить перебежчиков и желающих чем-нибудь разжиться в римском лагере. Однако многие сознательно бежали за городскую стену: смерть на кресте они считали более легкой, чем смерть от голода. Тит приказал многим пленным отрубить руки (как утверждает древний автор, чтобы их не приняли за перебежчиков) и отправить обратно с предложением сдать город.
И это проделывал Тит с иудеями! Тит, о доброте которого ходили легенды! Светоний рассказывает, что однажды, в бытность свою уже императором, за обедом Тит вспомнил, что за целый день никому ничего не делал хорошего, и в расстройстве произнес: «Друзья мои, я потерял
