Хитон погибшего на кресте - Геннадий Михайлович Левицкий
– Прощай, Варавва, – произнесла она и смахнула слезу.
– Надо его похоронить, – сказала Мария. – Но сможем ли мы вытащить тело?
– Варавва пожелал, чтобы пещера стала его могилой. Исполним же последнюю волю.
Они накрыли тело полотенцем, затем обложили со всех сторон камнями. Еще часа два ушло на то, чтобы притащить в пещеру несколько корзин песка и навсегда упокоить под ним останки человека с мятежной душой.
Теперь они занялись свитками, которые раньше пришлось выгрузить прямо на пол пещеры, так как корзина понадобилась совсем для других нужд. Один из свитков выскользнул наружу, и Мария покинула пещеру, чтобы вернуть непослушный пергамент в хранилище.
И тут женщина увидела мчащегося на коне мужа.
– Как хорошо, что я вас нашел! – воскликнул молодой человек.
– Что случилось, Антигон? – встревожилась Мария.
– Римляне в соседнем селении. Жгут дома, убивают всех без разбора. Нескольким человекам удалось бежать. Они сказали, что враги завтра или даже сегодня будут у нас, и милости от них ждать не придется никому. В пустыне на римские когорты напал отряд зелотов и здорово их потрепал. Теперь враги мстят за гибель товарищей всем, кто встречается у них на пути.
Зять Проклы – Антигон – терпеливо ждал, когда женщина устроит на хранение последний свиток.
Перед тем как покинуть пещеру, Прокла обратила свой взор в темный угол – туда, где вырос небольшой песчаный холмик:
– Упокой, Господь, твою душу! Храни, Варавва, нашу тайну.
(Почти две тысячи лет свитки лежали никем не потревоженные, и они были открыты только тогда, когда человечество оказалось готовым их читать, познавать прошлое…)
Наконец все втроем поспешили обратно в селение.
– Но где мы сможем укрыться, если даже в пустыне римляне отыскали наших соседей и расправились с ними.
– Есть только одно недоступное для них место на иудейской земле. Это крепость Масада. Много лет в ней живут сикарии, и римляне даже не пытаются до них добраться.
– Эти храбрые люди нас примут? – продолжала сомневаться Мария.
– Да, конечно. Среди них есть мои друзья, вместе с ними я… был в Иерусалиме.
Сборы не заняли много времени, так как семья Проклы, впрочем, как и все здесь живущие, довольствовалась только самыми необходимыми вещами. Основной груз составляла одежда для детей. И, наконец, Прокла достала самое драгоценное, что у нее было.
– Антигон, я хочу, чтобы ты надел этот хитон, – обратилась она к зятю.
– Я не могу, – отказался мужчина, знавший историю бесценной одежды. – В дороге всякое может произойти…
– Именно потому и надень, – продолжала настаивать Прокла. – И вообще с нами ничего плохого не случится, потому что мы нужны им, – женщина указала на детей Марии и Антигона.
Мешки с одеждой были погружены на ослика. (Того ослика, на котором Прокла бежала с маленькой Марией из Иерусалима, давно уже не стало. Но Прокла в память о своих спасителях продолжала держать в хозяйстве ослика и козу. На молоке нынешней козы росли ее внуки.)
И вот маленький караван тронулся в путь.
Масада уже была видна, когда им навстречу из-за холма вылетел отряд римских всадников. Они обнажили мечи и поскакали навстречу переселенцам. Антигон вышел вперед, приподнял руки и развел их в стороны, показывая, что с ним нет оружия.
Казалось, еще немного, и полетят невинные головы. В десяти шагах от каравана декурион скомандовал:
– Побереги меч!
Кони, которых всадники остановили почти на полном скаку, подняли тучи пыли и песка. Дети в страхе попрятались за спины Проклы и Марии и громко плакали.
– Кто такие? – спросил декурион, которого, было видно, одолевали сомнения.
– Мы жили здесь недалеко. На селение наше напали разбойники, – пояснил Антигон. – Забрали все ценное, грозились убить, если завтра не принесу им сорок серебряных монет. У меня нет таких денег, вот и бежим.
– Что у тебя в мешках?
– Только одежда для детей, в которой разбойникам нет нужды.
Прокла, чтобы подтвердить слова зятя, сняла с ослика два мешка и высыпала их содержимое прямо на песок. Проголодавшаяся коза начала обнюхивать вещи, придавая самим своим присутствием мирный характер каравану.
– Куда же вы теперь?
– В Галилею. Говорят, с тех пор, как туда пришли римляне, в Галилее исчезли разбойники и есть свободные участки земли.
– Там сейчас очень много свободной земли, – согласился декурион.
– Не в Масаду ли их путь? – засомневался один из всадников, стоящий позади товарищей.
Центурион взглянул на белоснежный хитон Антигона, потом указал на детей и женщин:
– Вид иудея таков, как будто он вышел из царства мертвых. Если Масаде нужны эти защитники, то я их с радостью пропущу. Чем больше у сикариев будет ртов, тем скорее они сдадутся.
Римляне дружно рассмеялись и, обдавая караван новыми волнами пыли и песка, помчались дальше.
– Они ускакали в направлении нашего селения, – с тревогой в голосе произнесла Мария.
Все, в том числе и дети, смотрели в сторону исчезавшего римского отряда.
– Идемте, – обреченно произнесла Прокла, – не в наших силах что-то изменить.
Одолеть подъем перед Масадой стало непосильной задачей переселенцев, большинство из которых были дети. Антигон взял на руки маленькую девочку. Остальные вцепились, кто в отца, кто в мать, кто в бабушку – и таким образом замедляли всем движение. Вдобавок стал упрямиться всегда послушный ослик.
Со стен Масады увидели, что гости такими темпами не попадут в крепость до ночи. Спустившиеся вниз сикарии взяли на руки детей, прочие победили упрямство ослика и помогли подняться на гору козе.
Антигону, как опытному воину, было поручено охранять одну из башен на западной стене. Мария и Прокла также не оказались лишними в крепости. Дело в том, что первое время сикарии были страшно обозлены тем, что жители Иерусалима перебили их товарищей. Они безжалостно грабили окрестности Масады, захватывая и переправляя в крепость съестные припасы. Их последним делом стало нападение на небольшой городок Энгадди. Как ни кощунственно, сикарии для нападения избрали праздник опресноков, установленный в память освобождения иудеев от египетского рабства. Действовали нападавшие с беспощадным холодным расчетом. Сначала были уничтожены или выброшены из города те, кто мог оказать сопротивление, затем были перебиты все дети и женщины – свыше семисот человек. После этого сикарии забрали все ценное из опустевших домов, и прежде всего, зерно.
Разбойники утолили свою месть, да и грабить в ближайших окрестностях стало нечего, а на дальние походы не имелось сил. Потому жители Масады занялись вполне мирными и достаточно прибыльными делами. Сикарии[20] покупали шерсть у бедуинов, затем производили из них ткань и,
