Тиль Гаримму - Андрей Евгеньевич Корбут
***
Киммерийцы не торопились. Собрав трофеи, они расположились на месте недавнего сражения лагерем; развели несколько костров и принялись жарить мясо. Несмотря на некоторую беспечность, по периметру и на всех тропах были расставлены посты, лошади охранялись, и никто из кочевников не расставался с оружием.
Ассирийцы долго выжидали, держались на расстоянии, полночи выясняли, где стоят секреты, потом принялись совещаться.
— С рассветом они поднимутся выше, и тогда наверняка обнаружат нас, — сказал Ахикар.
Тиглат посмотрел на бледнеющее небо, луну, сбегающую по небосклону, и заметил:
— Через час-другой начнет светать. Может, рискнем? Уберем дозорных… да перебьем их, пока они спят?
— Придется.
Ахикар дважды прокричал филином. Сверху, от расщелины, ответил Марона.
— Начинаем…
Разбились на группы по двое, лошадей оставили в укрытии.
Первого дозорного сняли стрелой с десяти шагов, пробив ему шею. Он захрипел, обнял дерево и захлебываясь кровью осел на траву.
Второго — тремя стрелами в грудь, руку и сердце.
Третий настолько умело укрылся в кустарнике, что его не было заметно вовсе.
— Он там, — уверенно прошептал Тиглат, — я видел, когда его меняли.
— Попробуй зайти с тыла. Смотри, слева от него валуны и поваленные деревья, они тебя прикроют.
Тиглат пополз, вооружившись мечом и кинжалом.
Спрятаться за валунами не получилось, там оказалось лежбище кабана. С перепуга огромный серый боров бросился прочь с ревом, визгом и хрюканьем, поднял на ноги дозорного, прятавшегося в кустах, и, прежде чем тот успел отскочить в сторону, вонзил ему в живот свои клыки, бросил на землю, принялся рвать его плоть и выворачивать наизнанку внутренности. На шум сбежались двое других дозорных, но увидев происходящее, замерли в растерянности на расстоянии десяти шагов от разыгравшейся драмы. Кончилось все довольно быстро. Кабан в последний раз ударил киммерийца, остановился, грозно посмотрел на обнаженные мечи и со всей прыти метнулся в лес.
Дозорные тут же бросились к израненному товарищу.
Пока они раздумывали, чем ему можно помочь, позади них показался Тиглат. Он шел в полный рост, быстро сблизился с кочевниками; сначала ударом меча в спину пробил сердце одному, затем кинжалом вскрыл шею другому.
Ахикар прокричал филином трижды — Марону и Нимроду пора было выступать. С их стороны проход уже никто не охранял. Потом подал сигнал для остальных. Собрались, определились, как действовать:
— Есть еще трое дозорных на южном склоне. Они нам не помешают. Идем в лагерь, снимаем охрану, убиваем спящих, забираем лошадей и уходим.
Лагерь кочевников был расположен на большой поляне. Вокруг затухающих костров, на воловьих шкурах, спало двадцать семь человек; еще трое чистили стреноженных лошадей, трое вполголоса совещались, спорили и, кажется, были недовольны друг другом.
— Тот, что в плаще и дорогих доспехах, клевец у ног, — это их предводитель, — пояснял Тиглат, который полночи наблюдал за врагами.
Ассирийские разведчики прятались в зарослях можжевельника и снова выжидали удобного момента.
— А те, что с ним? — спросил Ахикар.
— Один — тоже командир какой-то, тот, что бородатый, с косматой гривой. Подчиняется он предводителю неохотно, зато на всех остальных лает как цепной пес.
— Меч у него длинный.
— Я тоже заметил. Длиннее моей руки… Третий, в урартском шлеме, появился среди ночи. Встречали его как царевича.
— Может, царевич и есть? Молод, а говорит со старшими как с равными.
— Они уходят?
Военачальники в это время поднялись и направились к лошадям.
— Постой-ка, — Ахикар вдруг всполошился. — Их здесь человек тридцать, пятерых мы убрали, трое на южном склоне, где остальные? Ты говорил, их было больше.
— А ведь правда. И как это я не уследил. Уехали куда-то, пока я к вам возвращался.
— Ладно. Уже ничего не поделаешь. Как только эта троица сядет на коней, заходим в лагерь.
Но уезжал только один, тот, кого приняли за царевича. Двое других кочевников, проводив обладателя урартского шлема, отправились в противоположную сторону пешком.
— Проверять дозоры, — догадался Ахикар. — Времени мало. По моей команде…
Как только предводитель киммерийцев и его заместитель скрылись в лесу, ассирийцы покинули свое убежище. Уже светало, сумерки быстро отступали, а сон в это время был крепким. Действовали слаженно и бесшумно. У первого костра перерезали горло десятерым — короткими мечами, острыми кинжалами. Кто-то захрипел, кто-то захлебнулся кровью и попытался встать, но обошлось.
Трое киммерийцев, охранявшие лошадей, ничего не заметили. Один из них дремал, двое негромко разговаривали, стоя спиной к лагерю.
Ахикар показал: направляемся ко второму костру. Там спали еще восемь кочевников.
Командир разведчиков первым приблизился к крайнему воину, коротким быстрым движением перерезал ему горло и, вдруг почувствовав на себе чей-то упорный взгляд, поднял голову. Один из киммерийцев, спавший на боку, смотрел на Ахикара в упор, а рука тянулась к мечу. Поди пойми, отчего не закричал.
На выручку пришел Тиглат — заколол кочевника в сердце, подмигнул командиру: мол, ничего, сочтемся.
В общем, справились. Немного переждали, высматривая, как подобраться к третьему костру, который был ближе всех к лошадям и дозорным.
Ахикар понимал: стоит приблизиться еще на десять шагов, и враги их обнаружат. Снял из-за спины лук; знаками объяснил Априму, лучшему лучнику из своего отряда, что выстрелить надо одновременно, убить сразу двоих. Прицелились. Пустили стрелы… Без промаха. Одна вошла со спины под сердце, другая перебила верхние шейные позвонки. Киммерийцы упали замертво без звука. Третий дозорный по-прежнему дремал.
— Вперед! — скомандовал Ахикар, предвкушая скорое окончание дела.
Однако в это время на поляну с южной стороны, из леса за спиной у ассирийцев, осторожно выехали всадники. Те самые десять воинов, которых недоставало в лагере. Предводитель отряда, не дожидаясь рассвета, отправил их прочесать южный склон.
Киммерийцы сразу все поняли: увидели тела убитых товарищей, врагов, бегущих к спящим соплеменникам, — вскинули луки, и почти не целясь, так как их разделяли каких-то тридцать шагов,
