Тиль Гаримму - Андрей Евгеньевич Корбут
План был хорош. А противник малочисленный. Поэтому решили не медлить.
Фархад взял с собой троих и двинулся с ними в обход по оврагу. Остальные повернули назад, к ближайшей тропе, по которой можно было подняться наверх на конях.
— Никому не отставать. Из луков не стрелять. Надо взять их живыми, — еще раз напомнил Арад-Син.
Когда разведчики выехали из оврага, между ними и киммерийцами было около одного стадия. Отряд Арад-Сина по команде перестроился, развернулся цепью, конники отпустили поводья и понеслись во весь опор. Однако кочевники, вместо того, чтобы показать им спину, неожиданно взялись за луки. Стрелы жалили смертельно. Та, что оторвалась от тетивы самой первой, убила стражника наповал, найдя брешь в доспехах. Следом с коня упал второй ассириец: стрела пробила ему шею. Арад-Син прикрылся щитом, ниже опустил голову, и в тот же момент почувствовал, что отрывается от крупа и летит через павшую под ним лошадь. На мгновение стало страшно. Ударившись о землю, он с минуту приходил в себя. Потянулся за мечом, принялся искать щит. Перед глазами плыли цветные круги, а ночь стала как будто во сто крат темнее.
Почти уравняв силы — двое против троих — киммерийцы с гиканьем поскакали навстречу. Едва схлестнулись с врагом, как голова в ассирийском шлеме сразу же покатилась по траве, будто какой-то шар. Следующим ударом кочевник с секирой, почти пополам разрубил мерина, на котором сидел Шахрам, и пока наездник лежал на земле, секира трижды поднималась и опускалась на его щит. Ассириец уцелел чудом, лишь благодаря своей ловкости, а как только оказался на ногах, сражаясь одним мечом, заставил киммерийца отступить.
Тем временем к месту боя подоспел Арад-Син. Под секироносцем тоже пал конь, и теперь враг дрался пеший — нападал, отступал, скалился и, кажется, даже смеялся. Его товарища убила стрела, прилетевшая сзади. Это спешил на помощь Фархад со своей частью отряда. Через несколько минут они окружили единственного врага вшестером, однако ярость его была настолько ожесточенной, что с ним пришлось покончить, дабы никого больше не потерять: четыре копья ударили в него почти одновременно. Но даже к мертвому стражники не осмелились подойти близко. Эта схватка обошлась им слишком дорого.
— Собираемся, — прервал гнетущую тишину командир и, оглядевшись, словно ожидая, что из ночи появятся новые враги, прибавил: — Уходим. Впереди лес. До утра там переждем.
Едва добрались до первых деревьев, расположились на отдых, как совсем стемнело. Но луна стояла полная, и оттого на открытом пространстве было светло как днем.
Все молчали, все были напряжены, все были вымотаны недавним боем.
— Шахрам, в дозор. Раненых перевязать. Оружие почистить, — Арад-Син был тверд и спокоен. Он видел подавленное состояние своих людей и пытался держаться так, как будто ничего не произошло.
Стреноженных лошадей пустили пастись. Расстелили скатерть, стали выкладывать на нее солонину и лепешки. Фархад, принялся подначивать одного из стражников, который опростоволосился накануне похода.
— Поймали мы, значит, эту красотку, — в подполе пряталась, — окружили ее, ну и давай по очереди иметь. Она сначала отбивалась… Да сколько нас там было… Всего трое… Тихий такой дом, с небольшим двориком. Так вот, отбивалась, кусалась, а потом вошла во вкус. Видно, понравилось. Рассказала, муж у нее старый, немощный, уже и забыла, что это такое. А тут мы — прямо счастье. Со слезами умоляла рабыней ее не делать. Я ее вином угостил, пообещал, что поговорю с кем надо. Тут в дверях Бахрам появляется. Она на радостях говорит, может, еще по разу. Мы-то устали, нам бы отдохнуть. Бахрама к ней толкаем. Он штаны снимает… А там никакой реакции.
Бахрам — крепкий малый, хоть и невысокого роста — стал оправдываться:
— Да ладно… не так все было…
Договорить он не успел. Из чащи показался Шахрам.
Арад-Син удивился ему и строго спросил:
— А в дозоре кто? — будь здесь немного светлее, он бы непременно заметил в уголке его рта тонкую струйку крови.
Шахрам сделал еще пару шагов и упал лицом вниз.
Из спины у него торчало копье.
Ассирийцы мгновенно оказались на ногах, схватились за оружие.
Но лес словно ожил, киммерийцы вырастали из-за каждого дерева. Один, другой, третий… казалось, им нет числа… И Арад-Син понял, что этот бой станет для него последним.
22
История, рассказанная писцом Мар-Зайя.
Двадцатый год правления Син-аххе-риба.
За два месяца до падения Тиль-Гаримму
Мы расстались у северных ворот.
Марона долго и с чувством жал мне руку, говорил, что будет рад видеть достопочтимого гостя в доме своего отца, шутя, спросил, нельзя ли как-нибудь научиться парочке фокусов, а на прощание подарил свой кинжал: утяжеленный хеттский клинок, специально предназначенный для метания.
Дорогой подарок… Я мог бы купить себе таких десяток, не поморщившись. Впрочем, пригодится.
Прощание с Диялой получилось коротким и скомканным — она быстро обняла меня, неловко коснулась сухими губами моей щеки, прошептала, что ей будет не хватать моей компании и, словно извиняясь своей нечаянной смелости, пожала плечами.
Подумал, что я ей понравился. И это было странно, ведь я редко вызывал у девушек какие-то чувства.
Я широко улыбнулся новым друзьям, пообещал, что обязательно навещу их, и пошел к дому. Надо было навестить дядю, брата и сестру, избавить их от волнения за мою судьбу, чтобы затем отправиться во дворец с докладом обо всем случившемся за последний месяц. Я успокаивал себя мыслью о том, что Набу-Ли оповестил обо всем царя, а приказ наместника убить меня связывал лишь с его желанием приписать все заслуги по раскрытию заговора себе лично.
Никогда не стройте планы, они имеют обыкновение рушиться. Просто живите.
Близился вечер, на центральных улицах стало многолюднее, чем в полуденный зной, но на окраине — тише и спокойнее. Поступив на службу к царю, я поселился в богатом квартале, расположенном сразу за холмом Неби-Юнус (на левом берегу Тигра, где жила большая часть сановников, не слишком высоких для отдельного дома за городом, однако куда более знатных, чтобы позволить себе не смешиваться с толпой простолюдинов), — вынужденная мера. Мне просто сказали, что я должен жить неподалеку от дворца.
В двадцати саженях от дома я столкнулся с нищим, хромавшим на обе ноги, замотанным в рваный плащ, и искренне удивился его появлению здесь. Обычно городская стража не подпускала их сюда и близко. Через минуту встретил царского повара Априма, старого вавилонянина с трясущейся головой, неожиданно показавшегося
