Тиль Гаримму - Андрей Евгеньевич Корбут
«До утра пусть живет!»
Ему надо было подумать.
А вдруг это тот самый шанс, что даст возможность поближе подобраться к туртану?
Арад-Син превосходно разбирался в людях.
Его пленник был достаточно силен и храбр, чтобы, оставшись один на один, убить любого, и в то же время в нем жил трус, который перед лицом смерти пойдет на что угодно, чтобы спасти себя. Зато честное открытое лицо обычного солдата внушало доверие. Разве не это так любит туртан в своих подчиненных?
Гульят был крайне осторожен в выборе офицеров, свиты, слуг, собственной охраны, и все попытки приблизить к нему кого-то из внешнего круга пока терпели крах.
— И почему же его нельзя оставлять в живых? — неожиданно резко ответил своему десятнику Арад-Син.
«Хуже нет, когда у твоего командира настроение переменчиво, словно у женщины», — смутился Фархад. Как будто неясно было, зачем они идут следом за конной разведкой и чем это в конце концов обернется — уж точно не мирными посиделками за общим столом. Тем более, когда все делалось тайно и для всех они отправились в Ниневию, а не к киммерийцам.
И не зная, что ответить на этот выпад, Фархад лишь опустил глаза и потянулся за миской с горячим супом.
На вторые сутки они все-таки развели костер. И потому, что сильно отстали от разведчиков, и потому, что на это раз сделали привал в глубоком овраге. Лес их окружал густой, непролазный, и опасаться, кажется, было нечего. Сварили похлебку. Наломали веток, чтобы помягче спать. Позаботились о лошадях. Утром им предстояла долгая и утомительная погоня.
«Но дабы завоевать доверие туртана целиком, нужно нечто большее, чем пустой доклад о том, что мой отряд преследовал разведчиков, — размышлял командир.— А то, что он не умеет врать, даже хорошо».
— У кого есть свежая вода?
Ему протянули флягу, он молча забрал ее, тяжело встал и вразвалочку отправился к пойманному лазутчику. Тот в это время заканчивал с лепешкой, — одну руку ему освободили, — и ничего, что всухомятку: когда сильно голоден, приходится довольствоваться собственной слюной.
— Возьми, — Арад-Син дал ему запить, присел напротив, посмотрел на охранника. — Иди, поешь, я постерегу.
Оставшись наедине с Гиваргисом, заговорил с ним о семье, детях, не удержался, чтобы не похвастаться:
— У меня тоже перед самым походом сын родился.
— Как назвал?
— Ты не поверишь — Гиваргис.
Пленник принужденно рассмеялся:
— Да уж… Только поэтому меня и пощадил?
— А вдруг это знак? — усмехнулся Арад-Син. — Хочешь послужить наследнику?
— Если это сохранит мне жизнь, то почему бы и нет, — признался Гиваргис. — Что я должен делать?
— И жизнь сохранит, и даст все, о чем ты мечтаешь. Надо лишь помнить о том, что, однажды поклявшись ему в верности, ты не предашь его в минуту, подобную этой.
— Считай, что мы договорились.
Арад-Син вытащил из-за пояса нож и одним взмахом разрезал все путы державшие лазутчика.
— Когда доберешься до Гульята, все честно ему расскажешь: чем все началось и как закончилось, кроме нашего разговора, разумеется. Он должен знать о том, что мы идем по пятам за его разведчиками, чтобы извести их, если они обнаружат киммерийцев раньше времени. Скажешь, что подкрался к нашему костру, подслушал наши разговоры… Тебе все понятно?
— Как я узнаю, что сделал все как следует?
— Ты должен заслужить доверие туртана. Если он предложит тебе награду, значит, получилось, как мы задумывали. Чего бы ты хотел?
— Стать сотником.
— Неплохо. Вот с этого и начни. Но если он позовет тебя в личную охрану, соглашайся. В любом случае ты теперь будешь на виду. Он еще не раз о тебе вспомнит. А теперь ударь меня и беги. И когда будешь рассказывать об этом туртану, не жалей красок. Лошади стоят у ручья, охранника не убивай. Люди мне еще пригодятся.
Гиваргиса не надо было упрашивать долго. От сильного удара Арад-Син упал на спину, лицо залила кровь. Когда его обнаружили, привели в чувство, первое, о чем он спросил, — где пленник.
— Сбежал, — откликнулся Фархад. — Сбежал, гад. Мехрдад, что охранял лошадей, убит. Мне отправить за ним пару человек?
— Нет. Не надо, — потирая разбитую голову, ответил командир. — Не стоит распылять силы. Нас и так мало. Все, что ему известно, — мы идем в сторону киммерийцев.
— Он едва не раскроил тебе череп.
Арад-Син усмехнулся.
— А я удачлив.
Мехрдада ему жаль не было. Ведь если все пойдет так, как он задумал, то уже завтра Гиваргис доложит Гульяту о том, что Арад-Син, который служит Арад-бел-иту, пытается подослать к туртану убийц.
***
Гиваргис гнал коня всю ночь. К утру, когда бедное животное было уже в мыле, наездник словно опомнился, соскочил на землю, принялся уговаривать своего единственного товарища — «Ну все, все, все, ты отдохни, отдохни и дальше поедем» — да опоздал.
Лошадь стала заваливаться на бок, несколько раз протяжно заржала, передние ее ноги подогнулись; она упала на землю, задрожала, захрипела, на губах выступила пена, и вскоре умерла.
Горы к этому времени остались позади. Впереди простиралось плоское горное плато с редкой растительностью. Самое время осмотреться. Спасаясь из плена, перестраховываясь, он ушел южнее и, кажется, немного сбился с пути. И теперь гадал: куда дальше? Повернуть к реке — там, где вдали виднелись ивовые рощи, — так он не заблудится и, наверное, выйдет к Тиль-Гаримму. Но армия, скорее всего, уже покинула город. Значит, следует идти в прежнем направлении, и тогда рано или поздно ему повстречается ассирийский авангард.
Гиваргис сбросил с себя кожаную куртку. Вылил на голову остатки воды из фляги, взятой у убитого им Мехрдада.
Передохнуть — и в путь.
Сейчас он терзался, пытаясь решить, принять ли предложение Арад-Сина или рассказать обо всем Гульяту. Стать тайным лазутчиком Арад-бел-ита — почета мало. И чтобы ему там ни сулили, никто и никогда не придет ему на помощь в трудную минуту. Барахтайся сам как хочешь. Да и перед кем он сможет похвастать своим новым положением? Ни дома, ни среди друзей. А туртан сможет защитить его не хуже, да еще возвысит, надо только ничего не скрывать от него. Рассказать не только то, что должен, но и то, что запретили. Пусть обо всем знает и примет меры. Все-таки туртан — любимец царя. А принц еще даже не наследник.
И
