Тиль Гаримму - Андрей Евгеньевич Корбут
— Похоже, в Хальпу ты выиграл больше, чем смог унести… Я прав? — подмигнув мне и своей удаче, сказал сотник, искренне радуясь, что удалось так просто выйти из крайне затруднительного положения.
Люди Набу-Ли провожали нас до самой Ниневии, посматривая на нас издалека, как свора собак на свежее мясо, на которое не смели посягнуть в присутствии хозяина, захлебывались слюной, подходили ближе, рычали, но, получив пинка, поджимали хвост и поспешно прятались в кустах до следующего раза, пока голод не брал верх над осторожностью.
Они так и остались голодными.
20
Весна 685 г. до н. э.
Восточная Каппадокия
С наступлением темноты армия выступила из Тиль-Гаримму по мощеной дороге, ведущей на север, по речной долине пересыхающей Тохма-Су, чтобы оттуда подняться в горы. Шли одной колонной, растянувшейся на добрый десяток стадий, сверкая чешуей из стали и бронзы, стройными рядами, соблюдая строжайшую дисциплину. В авангарде — две сотни конников из царского полка; за ними — пешие: эмуку наместника Ша-Ашшур-дуббу из провинции Тушхан и эмуку наместника Набу-Ли из провинции Хальпу; в середине — колесницы вместе с Арад-бел-итом и Гульятом. Замыкали марш царский полк и конница. Помимо этого с обеих сторон войско сопровождали по одной сотне конных воинов, удалившиеся от основных частей на расстояние двух стадий. Обоз и инженерные войска не взяли.
Всех встреченных людей было приказано умерщвлять, в пути не останавливаться, разговоров не начинать, костров не разводить.
После двух часов пути наместник Набу-Ли на тяжелой колеснице, запряженной четырьмя лошадьми, со штандартом своего эмуку с изображением мифического Лаббу обогнал строй, чтобы пообщаться с Ша-Ашшур-дуббу, для чего даже перебрался в его повозку.
— Каково! — тихо возмущался Набу-Ли. — Мы думали, что все кончилось, а оказывается — это только начало нового бесконечного похода! Да еще какого! С кем мы будем сражаться! С киммерийцами, у которых нет ни городов, ни серебра, ни золота. О боги! Ни славы! Пустая бесполезная война, ради честолюбия молодого царевича и одного лишь желания царя доказать, что Арад-бел-ит — достойный продолжатель дела своего отца…
Ша-Ашшур-дуббу со всеми этими словами соглашался и кивал, осторожно добавляя от себя яду:
— Я получил известия из столицы, от царицы Закуту, она интересовалась ходом войны. Пришлось ответить ей как есть. Сообщил ей последние новости.
Набу-Ли довольно потер руки:
— Тогда царя ожидает горячая встреча. Царица не простит ему возвышения Арад-бел-ита.
— Она все еще надеется, что наследником будет объявлен ее сын?
— Поверь, не напрасно. Вчера ко мне приходил Адад-шум-уцур. Намекнул, что жречество готово поддержать Ашшур-аха-иддина, если найдет в нас опору…
Ша-Ашшур-дуббу произнес последние слова совсем тихо, но Набу-Ли показалось, что они были сказаны в полный голос; он заметно вздрогнул и посмотрел по сторонам: кто его знает, вдруг этот возница, стоящий вместе с ними в колеснице и управляющий четверкой лошадей, — тайный соглядатай Арад-бел-ита.
— Нет, нет, — Ша-Ашшур-дуббу догадался о его страхах, и успокоил: — Мой колесничий из бедуинов и не умеет писать, а язык я отрезал ему еще прошлым летом, чтобы спать спокойно.
Армия шла всю ночь и все утро. В полдень, остановившись среди труднопроходимых зарослей благоухающего мирта и дикой фисташки, разбавленных редкими дубами, ассирийское войско сделало привал.
Арад-бел-ит уединился в шатре вместе с Гульятом, чтобы еще раз выверить путь на север. Их маршрут пролегал через старые невысокие отроги Центрального Тавра, через горное плато, изрезанное множеством небольших речек и ручьев, порой обрывистое, порой совершенно открытое и плоское как ладонь, с редкой растительностью и практически безлюдное. По обоюдному мнению, киммерийцы должны были стоять в предгорьях Тавра, ближе к реке Галис. Но то, о чем знал царевич, приближало встречу с ними как минимум на два дня. И понимая это, он проявлял осторожность и заранее искал место для битвы.
— Тронемся в путь на два часа раньше. Возьмем немного севернее, будем идти вдоль вот этой ложбины, — он провел рукой по карте, указав направление. — Затем здесь подойдем к реке и на рассвете встанем на ее берегу лагерем.
Гульят усомнился в правильности такого выбора:
— Мой господин, разве твоя армия должна петлять точно заяц? Мы напрасно теряем и время, и силы.
Они посмотрели друг другу в глаза. Туртан не верил царевичу, Арад-бел-ит не имел права рисковать армией и всем походом, и ему надо было на что-то решаться.
— Дорогой Гульят, пока твоя разведка ищет стан киммерийцев, мои лазутчики доложили, что ситуация изменилась. На помощь киммерийскому царю идет его сын. Как только их силы соединятся, они выступят навстречу нам.
— Насколько? Насколько больше их станет?
— Общая численность — восемь тысяч.
— Тогда я против того, чтобы продолжать поход. Как я понимаю, ни о какой внезапности уже не может быть и речи. Сейчас у нас хорошая позиция, если же мы разобьем здесь укрепленный лагерь, это даст нам еще большее преимущество, а люди и кони не будут истязать себя в ночном марше.
— Мудрый совет. Так и поступим…
Они были недовольны друг другом, но обоим приходилось мириться с существующим положением вещей и царской властью. А потому Гульят, вернувшись к себе в шатер, надиктовал своему писцу донесение о странном поведении Арад-бел-ита и изменившихся планах, вызвал посыльного офицера и приказал немедленно доставить табличку царю. В это время царевич говорил с Набу-шур-уцуром:
— Ты все слышал?
— Да, мой господин.
— Туртан отправит царю гонца… Знаю, отправит. Перехвати это послание и доставь мне.
21
Весна 685 г. до н. э.
Восточная Каппадокия
— Отнести ему поесть, — приказал на ночном привале Арад-Син, посмотрев на Гиваргиса, привязанного к дереву. Шахрам отломил кусок лепешки, взял немного солонины и пошел к пленному.
— Он бы, наверное, и от вина не отказался, — пошутил кто-то из стражников, но, напоровшись на хмурый взгляд командира, тут же осекся.
— Что будешь с ним делать? — тихо спросил Фархад. — В живых ведь оставлять нельзя.
Они давно допросили его, узнали, что воин выполнял распоряжение туртана, но когда десятник занес над головой Гиваргиса меч, Арад-Син неожиданно
