Рушатся берега - Нгуен Динь Тхи
— Dehors![14]
Пес нехотя побрел к двери, его жирное тело колыхалось из стороны в сторону.
Глава уезда, вытянув шею, опасливо проследил за собакой.
— Где вам удалось приобрести такого пса?
Кхань довольно разгладил усы.
— Это немецкая овчарка. У нас в провинции только у французского резидента есть еще две такие.
Господин Куанг Лой, сидевший напротив хозяина, откинулся на спинку кресла и, вынув изо рта гаванскую сигару, тоном знатока заметил:
— У этих собак, как правило, бывает черная морда и острые уши. Необыкновенно умные создания!
«Бакалавр» в углу залы томился в одиночестве, потягивая коньяк. Лицо у него побледнело, блуждающий взгляд провожал каждое движение Соан, которая молча сновала по комнате, обнося гостей; длинное белое платье со стоячим воротником удивительно преобразило девушку. На ее щеках играл румянец, лоб покрылся испариной, а большие глаза смотрели холодно и строго. Стоячий воротник не скрывал стройной шеи, под тонкой белой материей угадывалась молодая, упругая грудь. И чем беспокойнее становилось «бакалавру» , тем усерднее поглощал он коньяк...
А Соан со своим подносом успевала всюду. Она ходила по просторному залу, ничего не слыша, не обращая внимания на происходящее вокруг. На подносе оставались еще три-четыре чашки. Заметив на веранде несколько гостей, она подала им кофе и спустилась вниз.
Фыонг стояла на веранде, облокотившись на перила, и наслаждалась ночной прохладой. Ей давно уже наскучило общество губернаторши и хозяйки. Следом за Фыонг на веранду вышел «лиценциат» Фат. Он предложил ей сигарету и заговорил слегка заплетающимся языком:
— Черт возьми! Умрешь со скуки с нашими стариками! Нет, не понять им нас, молодых...
Слово «нас» он произнес так интимно, точно обнял Фыонг. В темноте глаза молодой женщины озорно сверкнули. Она повернулась к Фату, и от ее округлых плеч на «лиценциата» повеяло тонкими духами. Свет, проникающий на веранду из зала, мягко падал на гибкую фигуру Фыонг, подчеркивая красивые линии ее тела.
— А не кажется ли вам, что «наши» старики хотят сосватать вас?
В ответ «лиценциат» вскинул руки к небу и, перейдя на французский, страдальчески воскликнул:
— Умоляю, не напоминайте мне об этом, не бередите мои раны!..
Потом он провел ладонью по волосам и печально уставился вдаль.
— Извините меня. — В голосе женщины послышались нотки жалости. — У вас, по-видимому, какие-то неприятности?
«Лиценциат» тяжко вздохнул и с жаром произнес:
— Да. Многие из моих друзей, люди современных взглядов, знают эту историю. Мы с ней любим друг друга, любим вопреки воле ее родителей, вопреки запретам моей семьи. Какое значение может иметь этот запрет для меня! У меня хватит сил и энергии преодолеть любые препятствия. Нет, другое причиняет мне боль...
Фыонг удивленно вскинула брови.
— По-моему, если вы полны такой решимости, то чего же еще ждать? — проговорила она. — Женитесь официально на... этой женщине, и делу конец!
Фат снова тяжело вздохнул.
— Как бы вам это объяснить... Трудно говорить дурно о человеке, с которым тебя связывает большое чувство... Приходилось ли вам когда-нибудь ошибаться в жизни? Кажется, вот, нашел золотой самородок, а оказывается, это всего лишь олово... Бог мой, если бы это была не ты, Фыонг, то вряд ли когда-нибудь я решился бы открыть свою тайну...
Лицо женщины вспыхнуло, но Фат как ни в чем не бывало продолжал:
— Может быть, я веду себя слишком откровенно, но ты же понимаешь, что делается со мной...
— Простите, я ничего не понимаю, — холодно сказала Фыонг и поспешила оставить своего собеседника.
Фат со злостью швырнул сигарету в сад, пробормотав себе под нос какое-то ругательство.
Тем временем в зале все шло своим чередом. Депутат Кхань, наклонив к себе изогнутую тростинку инкрустированной перламутром курильницы, затянулся и, выпустив дым, обратился к господину Куанг Лою:
— Сейчас в Хайфоне вам, кажется, недурно живется?
— Да... хе-хе... пожалуй...
Куанг Лой откинул жирное тело на спинку кресла, стараясь поудобней устроить свой большой живот. От выпитого вина лицо его побагровело, казалось, даже глаза у него загорелись красными искорками. Сейчас ему больше всего хотелось поскорее улечься в постель. В голове вертелась мысль о молодой жене, оставшейся в Хайфоне. В кармане у него лежала небольшая коробочка с бриллиантовым перстнем, который он только что приобрел для нее. Он уже рисовал себе приятную картину: он вернется домой, возьмет на руки свою пухленькую женушку, наденет на ее крошечный пальчик колечко, и она, вскрикнув от радости, вознаградит его бесчисленными поцелуями своих солоноватых губ.
Его вернул к действительности вопрос депутата:
— Вы, я слышал, открыли еще один автомобильный цех?
Куанг Лой улыбнулся.
— Ну, какой там цех! Всего лишь небольшая мастерская по изготовлению кузовов. Приезжайте как-нибудь посмотреть. Так, еще одна небольшая доходная статья. Ведь в этих делах главное — не упустить случай. Никто не знает, как долго еще будет продолжаться спрос на машины.
— Еще долго! — поблескивая очками, вступил в разговор начальник уезда Мон. — Ведь перевозки в Китай могут осуществляться сейчас только по нашим дорогам. Нанкин, Шанхай, Контон заняты японцами. В дальнейшем объем перевозок должен еще больше возрасти.
— Вы так думаете? Хе-хе, — засмеялся Куанг Лой, прищурив глаза. «Ничего-то вы не понимаете, — думал он. — То, что вы говорите, известно каждому младенцу».
Он затянулся сигарой и неторопливо продолжал:
— Откровенно говоря, дело это — лакомый кусочек, но тут есть свои подводные камни. Мы получаем товар только по заказу, а когда он прибывает к нам в страну, то французские фирмы обходят нас, используя свое право заключать контракты непосредственно с чанкайшистскими властями. Вот и получается, что мы все время на вторых ролях. Ну а кроме того, меду-то много, но и мух, как говорится, хватает. За эти доходы нам, аннамитам[15], нередко приходиться ломать копья... А тут еще китайские эмигранты. Ведь им проще иметь дело со своими властями. И главное — постоянная тревога, как бы не прекратился поток грузов. Признаюсь, и эти «желтые господа» за морем у меня тоже вызывают опасения!
Начальник уезда усмехнулся.
— Ну, это вы уж слишком!
Куанг Лой уклончиво произнес:
— Возможно, возможно, что тревоги эти пустые...
Однако тон, каким были сказаны эти слова, свидетельствовал о том, что сам Куанг Лой отнюдь не считает эти тревоги пустыми. В его памяти еще были свежи рассказы шоферов, вернувшихся с китайской границы. Они своими глазами видели, как японские самолеты бомбили китайские пограничные пункты против Донг-данга, Лао-кая и железнодорожную станцию Пинсян, рядом с вьетнамской границей. Почти каждый день бомбежки, пожары
