Гвианские робинзоны - Луи Анри Буссенар
Припасы были разложены на полу пещеры, и трапеза, в которой приняли участие и индейцы, началась незамедлительно. Ярость главаря банды утихла словно по волшебству. Поистине, этот негодяй был человеком удивительных способностей!
— Верно говорю, ничего еще не потеряно. Акомбака и его воины пока что остаются с нами. Надо только, чтобы они избавились от костей своего пиая. Постараюсь уговорить их закопать его здесь. Этот тип мне страшно надоел. Что до нашего краснокожего, с ним куда проще. Мы легко сможем устроить ему заплыв по реке. Нечего ему отравлять пещеру, у меня на нее кое-какие планы.
— Какие планы? — спросил Бонне, немного успокоившийся, но все еще напрочь лишенный аппетита.
— Самые простые. Мы потеряли голову, как какие-то молокососы. Вспомните, что наш индейский дружок говорил доктору и коменданту. Он ни разу не упоминал об уже скопленном и припрятанном сокровище. Он рассказывал им о месте, где золото содержится в скале. Он же говорил, что нужен молоток?
— Да, было дело, — подтвердил Тенги.
— Ну вот! Стало быть, мы нашли куда больше, чем искали. К тому же мы теперь точно знаем, что сокровище арамишо существует. Мы, правда, немного опоздали. Это тем более досадно, что в тайнике, судя по его размерам, могло быть килограммов сто пятьдесят золотишка. Но птички упорхнули, а тот красавчик-самородок, что мы нашли, должно быть, выпал, когда они улепетывали. Не удивлюсь, если семейка нашего пленника принесла его в жертву, думая, что он раскрыл тайну сокровища, хотя на самом деле он говорил о разработке золотых жил.
— Снова дело говоришь.
— Нам, конечно, плевать, за что они его прикончили. Главное, что мы добрались куда нужно. А теперь, известно вам, что это за скала с пещерой, где мы сейчас сидим?
— Знать не знаем, шеф.
— Так вот, это золотоносный кварц, возможно самый богатый, какой есть во всей Гвиане.
— Не может быть! Так, значит, не все потеряно.
— Золото, скрытое в этом кварце, для нас сейчас так же бесполезно, как прииск на Луне. Чтобы добыть его, понадобятся сваебойные молоты, паровые машины, множество рабочих рук, провиант и кто знает, что еще.
— Так какого дьявола ты нам все это рассказываешь? — возмутились бандиты, снова осознав, что их мечты развеялись как дым.
— Послушайте: эти кварцы указывают на то, что почвы здесь рыхлые, их легко копать, а главное, они содержат золото в виде песка или даже зерен. В том случае, пусть даже маловероятном, если мы не найдем арамишо, нам останется только одно: работать на этих землях и сделаться честными золотоискателями. Тем более что этот труд не требует ни больших вложений, ни особого ума, когда жила уже найдена.
— И сколько же мы можем заработать?
— Обычный старатель может зарабатывать сто пятьдесят — двести франков в день. Но мы оказались в чрезвычайно богатых золотом местах, так что, думаю, будет справедливо увеличить эту цифру втрое и даже вчетверо.
— Хорошо, если так. Значит, все неплохо, а ты вправду не лыком шит.
— Ну вот и ладно. Так, если все уже как следует подкрепились, пора нам убираться отсюда. И чем быстрее, тем лучше.
Весь разговор шел на повышенных тонах, иначе ничего бы не было слышно из-за шума потока, волны которого неустанно бились о каменное ложе. Но последние слова главаря неожиданно для него самого прозвучали необычайно громко. Индейцы и трое других белых тоже это заметили. Шум ручья постепенно затихал, и скоро наступила полная тишина.
— Что это такое? — встревоженно буркнул насторожившийся Бенуа, схватив готовый погаснуть факел.
Он поспешно устремился вглубь пещеры и замер как вкопанный у совершенно опустевшего русла ручья. Стремительный поток исчез; только что погруженные в воду скалы поблескивали и источали особый характерный запах недавней сырости, оставшейся во внезапно пересохших впадинах.
Бенуа, охваченный тревогой, бегом вернулся к товарищам.
— Уходим, быстрее. Я не знаю, что происходит. Пахнет неприятностями. Давайте, валим отсюда.
Он занял свое место в голове колонны, и отряд двинулся по галерее, ведущей к выходу. Но вдруг бывший надзиратель ударился головой об огромную скалу, перегородившую путь. Ледяная дрожь охватила его с головы до ног.
— Если мы не найдем выход, мы пропали, — пробормотал он. — Пещера замурована!
Глава VI
Озабоченность старшего из робинзонов. — Его тревожные открытия. — Долгое отсутствие и скромная добыча. — Подозрительные следы. — Краснокожие и белые. — Ягуар и ищейка. — Индейцы-переселенцы. — Выводы, сделанные из отпечатка башмака, подбитого гвоздями. — Кто похож на героев Фенимора Купера. — Незнакомцы могут быть лишь врагами. — Догадка парижанина. — Военный совет. — На разведку. — Николя стал ловким охотником. — Лагерь в лесу. — Ураган. — Погребенные заживо.
Анри вернулся после двух дней отсутствия. Он обнял мать, пожал руку отцу, братьям, Николя и Казимиру. Затем, ни слова не говоря, он снял с могучих плеч гамак, удерживавшийся на них с помощью пары хлопковых петель, и положил на широкий стол из дерева гриньон крупного паку, на серой шкуре которого виднелись две кровавые отметины.
Появление юного охотника было, по обычаю, встречено радостными криками. Все жители колонии, включая животных, приветствовали старшего робинзона{300}, на лице которого, обычно живом и веселом, читалось выражение явной озабоченности.
Однако мать приняла его так же нежно, как и всегда, а рукопожатие отца, братьев и друзей было не менее горячим, чем прежде. Гокко встопорщили хохолки и приветливо загнусили. Агами издали свой воинственный трубный клич, пенелопы, лесные куропатки и токро заливались на все лады. В этой теплой встрече участвовали не только обитатели птичьего двора, но и одомашненные животные.
Муравьед Мишо, высоко задрав свой пышный густой хвост, похрюкивал от радости при виде Кэта, ручного ягуара, а Сими, обезьянка Шарля, разыгравшись, как в далекие дни юности, запрыгнула на спину огромной кошки и принялась лихорадочно скрести ее голову с едва заметными ушами, а потом начала копошиться в шерсти этого апокалиптического «скакуна», выискивая паразитов, которые могли в ней поселиться за время лесной прогулки.
Но эта почти библейская картина, идиллическое смешение родов и видов, эта гармония разнообразных созданий, которая обычно приводила юношу в восторг и делала счастье возвращения еще более полным, на этот раз не вызвала в нем никаких чувств.
