Гвианские робинзоны - Луи Анри Буссенар
Шарль и Николя, глаза которых свыклись с сумраком и уже могли видеть в темноте, различили смутное темное пятно, выделявшееся на более светлом фоне воды. Пятно медленно двигалось без малейшего шума, его вытянутая форма походила на пирогу. Собака слабо дышала, будто могучая рука сжала ее челюсти.
Ствол гриньона, покрытый сухой крепкой корой, отозвался на несильный удар, который тем не менее прокатился от основания до самой вершины, так велика звучность этого великолепного дерева. Толчок, без всяких сомнений, был вызван носом пироги. Это предположение тотчас же подтвердилось последовавшим за ним гулом нескольких голосов.
Шарль зарядил револьвер, нажав на боек, чтобы помешать щелканью барабана. Это был «Нью Кольт», великолепное оружие очень большого калибра с коротким стволом, которое, несмотря на свой относительно небольшой размер, обладало невероятной меткостью и убойной силой. Чтобы сделать его более безопасным, изобретатель снабдил револьвер курком с тремя стопорами. Шарль, не привыкший с ним управляться, не стал долго удерживать его, и в конце концов курок издал характерный сухой щелчок.
Пирога медленно отошла от дерева, описала вокруг него полный круг, словно гриньон был осью, и вернулась на то же место. Те, кто сидел в лодке, еще более молчаливые, чем прежде, остановились и занялись загадочным делом, на которое ушло около десяти минут. Тонкую кору тропического исполина будто бы чем-то прокалывали, осторожно скребли, так что она тихо дрожала, а друзья не могли понять, в чем причина этого едва слышного шума.
Шарль, который не мог поделиться своими мыслями с товарищем, был готов предположить, что эти загадочные визитеры прилаживают к подножию дерева подрывную шашку или — кто знает? — возможно, даже парусиновый рукав, наполненный динамитом и обернутый вокруг ствола. Сила взрыва, предшествовавшего наводнению, делала это предположение вполне приемлемым.
К счастью, это было не так. Возня у подножия дерева прекратилась, и, к великому изумлению друзей, над водой внезапно раздался мощный и звучный голос с сильным гортанным акцентом.
Кто-то хрипло и громко выкрикнул: «Ренга!.. Ренга!» Вслед за криками послышалась длинная фраза на неизвестном языке, похожая на заклинание. Затем несколько голосов снова дважды воскликнули: «Ренга!.. Ренга!» — и пирога медленно удалилась под тот же легкий плеск, что сопровождал ее появление.
Шарль перевел курок револьвера в безопасное положение и первым нарушил молчание:
— Решительно, дорогой мой Николя, мы буквально барахтаемся посреди сплошных загадок. Я полагал, что в моем лесу для меня нет секретов, но, видимо, он сильно изменился за время нашего отсутствия.
— В самом деле, какого черта было нужно этим субъектам, да еще это дурацкое «ренга», я прежде никогда не слышал такого слова! А эта странная фраза, еще менее понятная, чем речь коренного овернца?
— Если бы еще месяц хоть на минутку пораньше соблаговолил показать кончики своих рожек и слегка осветить этих жрецов неизвестно какого странного божества…
— Ты бы мог тогда влепить в них одиннадцатимиллиметровую пулю, по крайней мере продырявить их лодку, если не выбить глаз кому-то из гребцов. Возможно, мы могли бы понять, с кем имеем дело.
— И получить в ответ несколько стрел в бок.
— В такую ночь мы бы ничем не рисковали.
— В конечном итоге они нам ничего не сделали. Я поступил бы негуманно, если бы проявил враждебность к людям, которые, вероятно, слегка тронулись умом, но вполне безобидны, насколько мы можем судить на данный момент.
В этот момент беседа была нарушена новыми всплесками. На этот раз они были куда сильнее, будто бы доносились от лодки с четырьмя гребцами, которые налегали на весла что было силы. В то же время с воды донеслось прерывистое дыхание, похожее на храп загнанного коня. К несчастью, луна снова скрылась за облаком, однако молодой человек успел заметить темную массу, быстро приближающуюся к тому месту, которое несколько минут назад оставили лодочники.
Дыхание становилось все более порывистым, сиплым и сопровождалось быстрыми шлепками по воде. Это было похоже на звуки, производимые человеком, плывущим саженками, а еще больше — на шум плавников китообразного. Человек или зверь, неведомое и почти невидимое существо, остановился у подножия дерева, задышал еще громче, отфыркиваясь, как делают все пловцы, и с шумом снова зашлепал по воде.
— Черт возьми, — нервно буркнул рассерженный Шарль, — я должен понять, что там такое. Кто там? — закричал он во весь голос. — Кто там?
Ни звука в ответ.
— Спрашиваю в последний раз… Кто там? Или стреляю!
Сопение и фырканье возобновились с новой силой. Шарль, теряя терпение, прицелился, насколько смог, и нажал на спусковой крючок.
Патроны револьвера «Нью Кольт» вмещают значительный заряд пороха, необходимый для убойной силы выстрела и продолжительности полета пули. Поэтому звук выстрела прогремел подобно раскату грома, разносясь далеко над поверхностью воды и среди ветвей. Последовавшая за ним вспышка была ослепительна.
Раздался ужасающий вопль, один из тех криков, что часто солируют в великой ночной симфонии, которую исполняет большой оркестр под управлением экваториальной Эвтерпы{422}. Оба робинзона, скорее удивленные, нежели встревоженные, не могли припомнить, чтобы им когда-либо прежде приходилось слышать подобные звуки.
Неизвестный посетитель сделал резкое движение и исчез под водой, подняв волну брызг.
— Ему досталось, — радостно сказал Шарль, вкладывая новый патрон в барабан револьвера. — Что ж, тем хуже для него. Честное слово, эта волынка слишком затянулась.
— Ну да, — ответил Николя, — интересно, сколько еще будет продолжаться эта история? Слышишь, со стороны ручья опять кто-то кричит, причем одно и то же?
— Твоя правда. Но кажется, я вижу огни, если только мне не мерещится.
— Точно, будь я проклят. Эти незнакомцы по крайней мере не прячутся. Значит, они друзья, другого и быть не может.
— У меня жар? Или я сошел с ума? Николя?.. Так и есть… я слышу свое имя… Меня зовут! И тебя тоже… Никаких сомнений! О Боже милосердный… Неужели это…
— …Шарль!.. Николя!.. — все ближе раздавались голоса. — Шарль… Николя… где вы?
— Отец!.. Братья! — теряя голову, воскликнул юноша.
— Месье Робен! Дети! — пробормотал парижанин. — Сюда, сюда!
— Где вы?
— Отец… Мы здесь, отец! — крикнул Шарль, еще раз выстрелив из револьвера.
Шум и вспышка выстрела сориентировали робинзонов, и они направились в нужную сторону, гребя изо всех сил.
Хорошо освещенная фигура инженера отчетливо различалась в дымном свете факела из воскового дерева, отблески которого отражались на лоснящемся торсе Ломи, стоявшего на носу лодки.
Он подплыл к дереву, поднял голову и наконец заметил
