Гвианские робинзоны - Луи Анри Буссенар
Тень великого Малуэ, которая всегда незримо парит над этой все еще недооцененной землей, должно быть, встрепенулась от радости, когда Робен, гордо вскинув голову, заявил, обращаясь к Гвиане: «Ну, кто кого?»
Инженер до тонкостей изучил все особенности экваториальной зоны. В ее прошлом для него не было никаких секретов. Он сумел извлечь из достойной сожаления истории нашей колонии все философские и экономические уроки. Настоящее мало его занимало: он легко абстрагировался от него, чтобы думать исключительно о будущем. Этот исполненный отваги мечтатель был вместе с тем предельно расчетлив. У него не было ни единого предрассудка в отношении Гвианы и, что, возможно, покажется еще более парадоксальным, никаких иллюзий. Он холодно и здраво оценивал ситуацию, не увлекаясь надеждами и не преувеличивая трудности.
Впрочем, мы сейчас увидим его за работой.
— Со времен экспедиции капитана Ла Равардьера в 1604 году, — говорил он своим сыновьям и Николя, — две главные вещи постоянно мешали колонизации Гвианы. С одной стороны, это распыление сил, и больших, и малых, перемещенных в эту точку Американского континента, а с другой — плохое снабжение.
В самом деле, нет никаких сомнений, что такой негодной организацией Гвиана, со всеми ее двадцатью четырьмя тысячами жителей, рассеянных между Ояпоком и Марони[43], обязана исключительно заведениям монахов-иезуитов, вокруг которых группировалось индейское население, тогда еще весьма многочисленное. Без миссий, расположенных на острове Кайенна, на реках Конте{408}, Апруаг, Ояпок, Куру, Синнамари и Конамана, колонисты, скорее всего, сконцентрировались бы в каком-то определенном месте на острове Кайенна.
Нет решительно никакой необходимости в пространных рассуждениях, не так ли, дети мои, чтобы понять, что такое рассеивание сил на огромной территории должно было привести лишь к плачевным результатам. Поселения, лишенные сообщения друг с другом, неспособные оказать помощь соседям, неизбежно должны были исчезнуть. А ведь так просто было сосредоточить все конвои, приходящие из метрополии, в одном легкодоступном месте, совместными усилиями развивать поселение и не тратить понапрасну ни одного атома энергии. Не так ли поступил Петр Великий, когда осушил болота Невы и возвел на их месте великолепный город, который носит его имя?
Но я продолжаю и перехожу к вопросу снабжения, организованного еще хуже. Именно нехватка питания и стала причиной всех неудач.
Все экспедиции брали с собой продовольствие, достаточное лишь для морского перехода. Никто из организаторов не понимал, что Гвиана изначально не являлась аграрной страной, что, несмотря на ее плодородие, питание эмигрантов здесь нужно организовывать буквально с нуля. Девственные почвы, которые после расчистки способны производить сам-пятьсот, все же не могут дать урожай маниока, пряностей, кофе, какао, хлопка, руку, сахарного тростника, да чего угодно, буквально на следующий день.
Но дело не только в том, что на выращивание этих ценных продуктов требуется немало времени. Вы отлично знаете, что наши огромные леса во всем их бесплодном великолепии едва ли способны прокормить даже одного охотника, не говоря уже о скопище колонистов, непривычных к лесной жизни. Таким образом, пока происходит расчистка земель, нужно что-то есть. Если заранее не позаботиться о том, чтобы обеспечить провиантом рабочих, доставив из-за океана все, что необходимо для нормальной жизни, очень скоро наступит голод. Голод, со своей ужасной свитой из болезней и плохих решений, которые он внушает тем, у кого пусто в желудке.
Именно в результате немыслимой некомпетентности в снабжении и произошли все те катастрофы, которые дискредитировали нашу полуденную Францию. Эпидемии, лихорадки, восстания, грабежи, бесчинства по отношению к туземцам — чего только не творили люди, умирающие от голода!
А ведь было бы так легко наметить предварительно направления будущей колонизации, построить там убежища, но главное — завезти туда скот. Если бы плантации не устраивались то там, то сям, а были сконцентрированы на острове Кайенна, в Тур-де-Лиле, в Руре и на побережье Макурии{409}, там, где земли плодородны и древесины в изобилии, остальную часть колонии можно было бы заселить быками, привезенными из Европы. Говядина сегодня была бы основой рациона наших колонистов, как это произошло в Венесуэле, в Бразилии, в том числе в Пара{410}, который находится в нескольких лье от нашего Ояпока. Разведение крупного рогатого скота стало единственной причиной акклиматизации белых в этой стране, сегодня весьма населенной, в то время как Гвиана прозябает на скудном рационе из куака и сушеной рыбы!
И раз уж превратности судьбы привели нас на берега этой огромной реки, почти неизвестной в цивилизованном мире, исследованной лишь немногими европейцами, мы сотворим здесь то, чего еще никто не смог осуществить нигде на этой территории. Создадим образцовую колонию на Марони. Пусть нас немного, но мы обладаем огромным преимуществом акклиматизации и глубочайшими знаниями всех опасностей и ресурсов нашей приемной родины. Сегодня мы можем прокормить не только себя, но способны предоставить пропитание сотням людей. Голод побежден, а значит, смертельный враг колонизации нам не угрожает.
Я ни в коей мере не претендую на то, что мы своими силами сможем произвести все, что потребуется для будущей цивилизации. Проживи мы все еще сто лет, наших сил все равно не хватит. Но мы создадим то, что необходимо для успеха. Когда у нас в руках будет инструмент, мы сможем применить его по назначению. Здешние почвы изобилуют золотом. А поскольку золото есть великий двигатель, можно сказать — единственный двигатель человеческих усилий, сделаемся же богатыми. Станем золотоискателями. Когда у нас будет несколько сотен тысяч франков в золотых слитках, тогда будет основана колония «Полуденная Франция».
Я все сказал. За работу!
Второе перевоплощение, превратившее колонистов в старателей, было детской игрой для гвианских робинзонов. Вместе с тремя бони, ставшими бесценными помощниками благодаря глубокой преданности и огромной физической силе, Робен, его сыновья и Николя изготовили инструменты для промывки золота и принялись не покладая рук исследовать ложа ручьев и речек бескрайнего бассейна Марони. Индейцы, к сожалению, оказались не способны принять участие в великих трудах и вскоре вернулись к кочевым привычкам. Впрочем, инженеру удалось одержать большую победу, ограничив территорию их кочевий сравнительно небольшим пространством. Таким образом, робинзоны были уверены, что найдут их в нужное время в определенном месте, например, когда им потребуется как можно больше рук, чтобы расчистить новый участок леса. Краснокожие без малейших возражений соглашались стать лесорубами и избавить от растительности золотоносные участки. Пусть это было немного, но подобные зачатки оседлого образа жизни и производительного труда
