Екатерина Таубер - Одиночество
«Одна любовь сменяется другою…»
Одна любовь сменяется другою,Такою же случайной и земной, —Пребуду ли последней, роковоюИль суждено мне только быть второй
В твоей судьбе? И вслед за грозным шквалом,Нас выбросившим к этим берегам,Все будет так, как и у всех бывало?И обновленья не дождаться нам,
И подвига не совершить? УжелиТе силы, что живили и росли,Изменят нам у долгожданной цели,У этой солнечной земли?
«Незримое присутствие твое…»
Незримое присутствие твоеПочти призыв, почти прикосновенье.Ты мне даришь двойное бытие,В привычных снах внезапное волненье.
То душный вихрь настигнет, налетит,И страстные встают воспоминанья,То вновь вокруг все та же жизнь шумит,Где нет тебе ни места, ни названья,
Где я одна печальный груз влачуОбид и дум доныне неизжитых,В себе замкнувшись плачу и молчу,И медлю у дверей раскрытых.
«Над сердцем, над комочком снега…»
Над сердцем, над комочком снега,Опять склоняется весна,Блаженной слабостью и негой,Как облаком, окружена.
И запах вянущих фиалокЛетит в просторы площадей,Кружатся стаи звонких галок,Поют кресты монастырей.
А там, — на ослике мохнатом,Лишь детям зримый и цветам, —Вступает Он… И ткань заката,Как риза, падает к ногам.
И мальчик тянется погладитьСедого ослика слегка,И молятся, столпившись сзади,Сияющие облака.
IV
«Когда свежа ночная мгла…»
Когда свежа ночная мгла,Когда предметы тускло-белыИ света лунного иглаЗемли пронизывает тело,
И море черное лежитВсе в фосфорическом сияньи.Мне кто-то на ухо твердит:— «Спеши на первое свиданье
И, жди среди пустынных скал,Под неба матовым опалом,Чтоб свет Отцовский воссиялНад темным Матери началом».
«Я тебя никогда не встречала…»
Я тебя никогда не встречала,Я не знаю — ты был или есть;Знаю только: сдвигаешь ты скалы,Мысли тайные можешь прочесть.
За меня, за мое воскресеньеТы положишь и душу и плоть.Знаю, любишь меня, как мученье,Что святым посылает Господь.
Мой последний оплот и ограда,Рвусь к тебе, врачевателю ран.Бесноватую ИродиадуТы один исцелишь, Иоанн.
Валерию Брюсову («Тисненый черный переплет…»)
Тисненый черный переплет,Как снег, прохладные страницы:Откроешь, — медленно плыветСтихов застывших вереница.
О, холод сладострастных строк,Незабываемый вовеки!О, страшный прошлого урок!О, мертвые моря и реки!
Закрою пальцами лицо,А книги закопаю в землю.Уйди, уйди! Твое кольцо,Твое наследье не приемлю.
И слова радостного «брат»Тебе не вымолвлю при встрече.Мне руки жжет бесовский клад,Пред гробом вспыхнувшие свечи.
Вернись в великолепный склеп,Забытый Богом и святыми.Пусть сад мой мал, пусть взгляд мой слеп,Но я живу, но я с живыми.
«Нет ничего страшней мечты…»
Нет ничего страшней мечты.Мечтатели владеют миром.Мечтатели и я, и тыОпьянены вином эфира.
Все, все возможно! Нет преградДля просыпающейся волиИ те, кто верят и хотят,Земную переменят долю.
В последний час, из этой тьмыНе наше ли взовьется пламя?Но пусть владеем миром мы, —Мечты, мечты владеют нами.
«Медлительный припоминаю сон…»
Медлительный припоминаю сон,Отодвигая хладные покровы,И над собой неведомый законРожденья пламенного словаСквозь долгое земное забытье.И вот — простор возникнувшего мира,Где все совсем чужое, не твое,Где для тебя закрыты двери пира,Где ничего отныне не поймешь.Лишь с плачем вспомнишь: что-то в сердце билосьИ грудь прожгло, как раскаленный нож,И отлетело, отделилось,Оставив в теле: слабость, жажду, дрожь…
О, ледяное утро пробужденья,Когда ломаешь руки и зовешьКак молния сверкнувшее виденье!
«Июльских дней знакомо всем молчанье…»
Июльских дней знакомо всем молчаньеИ в полдень спят ленивые моря.Пески горят оранжевым сияньем, —В твоих глазах отсветы янтаря.
Ты, как песок, стихи пересыпаешь,Над раскаленным камнем ворожишь.И длится годы, как любовь слепая,Над морем опрокинутая тишь.
И руки жжет любовное дыханьеНавеки упокоенных пустынь, —Как будто ныне кончены скитаньяИ скошена со всех степей полынь.
«Мне просто хорошо. Мне ничего не надо…»
Мне просто хорошо. Мне ничего не надо.Я здесь лежу одна средь листьев и цветов.Жизнь медленно ползет в траве высокой садаМеж пышных лопухов и выгнутых стволов.
Там вдалеке, как перья странной птицы,Качают пальмы темные листы;И прячут горы сумрачные лицаВ ползучие и жидкие кусты.
Над городом, над морем, над горамиНи облака, ни тучи грозовой;Лишь летний полдень с острыми глазамиПроносится над самой головой
Да жар спускается, да от земли нагретойИсходит ровный, крепкий аромат,Да на лицо, через деревьев сетиЗагар кладет свой золотистый плат.
«В невыразимом удивленьи…»
В невыразимом удивленьи— Не сплю ли, не сошла ль с ума —На жизни мирное теченье,На эти белые дома,
На радость, вложенную нынеВ мою сожженную ладоньГляжу… В холодную пустынюТак с неба падает огонь.
И в миг один душой испитоВсе, что ей было суждено.О, полог неба неоткрытый!О, слишком крепкое вино!
«Ты слишком замкнут, слишком сух…»
Ты слишком замкнут, слишком сух.Нет, я тебя не понимаю!Но принимаю, как недуг,Как наказанье, принимаю!
Кто ты? Лишь имя мне открой!Я знать хочу твой облик тайный.Как трудно жить, — почти слепой,Под игом страсти не случайной.
«Тонок месяца юного серп…»
Тонок месяца юного серпНад весенним, вздыхающим садом,Гнутся прутики нежные вербВ слабых пальцах, под пристальным взглядом.
И счастливое слишком лицоСкрыть сегодня совсем не умею.Привело нас дорожек кольцоВ синий сумрак огромной аллеи.
Первый вечер рожденной весныНа земле неизведанно новой.Видишь, видишь, сбываются сны,Будь же сердце на жертву готово.
Словно столп голубого огняМир убогий любовь осенила.Все, что было до этого дня,Я не помню, не знаю, забыла.
«О прошлом мне не говори…»
О прошлом мне не говори:Пусть мертвые хоронят мертвых!Сияет вечный свет зариИ руки ищут рук простертых.
И труд, и отдых все милей,Покинута глухая клетка,И голубь, посланный земле,Принес маслиновую ветку,
И времени над нами нет —Лишь белый облак воскресенья,И мы летим сквозь утра светВ мир музыки и песнопенья.
«Здесь лето не радует зноем…»
