Тревожная ночь - Пётр Владимирович Угляренко
- Если бы я мог вспомнить, понять!
- Подумайте.
- Думал... Всё время только и делаю, что думаю.
- И надумали одно - взять вину на себя?
- Да...
- Интересная ситуация.
Майор снова зажёг сигарету.
Павел неожиданно медленно поднялся, поднял свои ладони и выразительно сказал:
- Вот этими вот руками...
- Что?
- Задушил её.
- Руками, за шею?
- За шею, да? Иначе как можно кого-то задушить?
- И всё это помните?
- Нет, не помню...
Павел замолчал: видел, майор скривился, будто у него разболелся зуб - потому часто и курит.
«В своём ли уме этот чудак?» - подумалось тем временем майору, - «Сам берёт на себя такое обвинение.»
И вскрикнул:
- Но вы знаете, что вас за это могут расстрелять?
- Знаю, - глухо ответил Павел.
Майор вздохнул. Ну что ж, беседа закончена. Он уже прицелился: сориентировался в поведении и характере задержанного. Можно начать допрос. Разве имеет значение, что тот чудак признался в преступлении? Коли он не задушил, как утверждает, свою жену, а застрелил её из нагана, что подтверждено экспертизой! Отпечатки пальцев на нагане - неопровержимое доказательство, подозреваемый, значит, имел оружие в руках. Вот с чего надо начинать.
Подошёл к сейфу и вынул наган. Спокойно, будто играя, взвесил на ладони и положил на стол, следя вполглаза за Павлом. Тот взглянул будто равнодушно - раз моргнул и молча отвел взгляд. Майор спросил:
- Надеюсь, вы знаете, что это такое. Знаете?
- Почему бы не знать - наган.
- Чей, ваш?
- Мой? Не имею права...
Не обращая внимания на ответ Павла, дальше допытывался майор Ковальчук:
- А вы посмотрите на него, посмотрите...
- Зачем?
- Я не понимаю вас, Мушник.
- Что тут не понимать - я же признался, виноват, убил свою жену, хоть не хотел того, не имел намерения.
- Своими руками, говорите, задушили?
- Своими, конечно, не чужими.
- Так вот ваша жена Наталья была застрелена. Из нагана!
Пристально посмотрел теперь Павел на оружие, которое было в майорских руках, думал - неужели застрелил Наталью?
Не задушил, не ударил ножом, а убил из нагана. Но почему он не помнит? Выстрел должен был бы его привести в чувство - даром, что был пьян. Да и как наган вдруг оказался в его руке, если оружие лежало у матери? Растерянность Мушника майор тут же объяснил по-своему.
- Думаю, теперь вы скажете правду.
- Нет, я не стрелял.
Майор снова подошёл к сейфу. Вынул фотографию. Поколебался немного, а потом всё-таки положил на стол, перед Мушником.
- А как против этого вы возражаете, уважаемый? Отпечатки пальцев на нагане - ваши.
- И что с того? Я же говорю...
Майор не дал ему договорить:
- Между прочим, это не всё. Кто такой Москаленко?
Павел с настороженностью:
- Какой Москаленко?
Но майор ничего не сказал ему о вытрезвителе. Лишь повернул к нему рукоятку старого нагана со светлой табличкой:
- Этот Москаленко...
Павел почувствовал на душе облегчение:
- А там же написано - боец революции.
Знал майор, конечно, и об Иване Москаленко, и о его нагане, который был зарегистрирован в органах милиции. И всё же хотел хотя бы таким образом подвести возможного преступника к оружию. И спросил издалека:
- Известен ли вам его адрес?
- Если бы он жил!
- Разве что-то случилось и с ним?
- Как со всеми людьми случается - до старости дожил и умер.
- А вы его знали?
- Да как бы я не знал своего деда?
- Деда? Вот это да!
Майор о чём-то подумал. Задумался и Павел. Вспоминал - когда всей семьёй приехали к матери - на её день рождения, наган лежал, как всегда, в шкатулке. Кто же мог похитить его и подбросить... Кому? Только не ему, потому что он не стрелял. Кому-то Наталья, видно, мешала жить на белом свете...
И вдруг ужаснулся - широко раскрыл рот, закашлялся. Глухо и долго кашлял, пока майор не налил ему воды. А рука дрожала, разбрызгивала воду. Потому что такая неожиданная, невероятная мысль пришла Павлу в голову - таки брат Геннадий!.. Родной его братик так просто отомстил Наталье! Всегда ему, Павлу, жаловалась Наталья на Геннадия. Даже в тот последний день, когда её не стало. Горячий он парень и, конечно... Но как сказать на родного брата?
Майор, увидев, что он немного успокоился, допрашивал дальше:
- Дед давно умер?
- Примерно лет пять назад.
- А наган с тех пор всё время был у вас?
- Почему это у нас, мать хранила. В сундуке прятала, боялась, чтобы мы с младшим братом случайно не перестрелялись. Хотя в нём не было патронов.
- Не было? Вы знаете, смотрели?
- Заглядывал, это правда. И тогда, на именинах.
- Случайно или с каким-то умыслом?
- Без всяких намерений. Хотел посмотреть, не заржавел ли.
- Значит, с намерением.
Павел взглянул со страхом и промолчал.
- Что-то вы путаете, Мушник.
- Ничего я не путаю, говорю, как было. Хотел посмотреть. Жаль, чтобы такая вещь заржавела. Реликвия же...
- Что правда, то правда - оружие непростое. Значит, посмотрели - ржавчины не было. И патрончик подошёл...
- Какой ещё патрончик! - Павел аж вскочил - Никакого патрона и в глаза не видел, не то, чтобы стрелял... да ещё и в свою жену. Глупости какие-то...
- Отпечатки пальцев ваши, - снова ему напомнил майор.
- Не знаю. Поверьте...
Умышленно так круто повернул разговор майор Ковальчук - хотел проверить, как поведёт себя Мушник. Говорит вроде бы искренне. И поведение изменилось. Совсем не похож стал на того, каким сюда зашёл. Как дошло до оружия, то уже не спешит признать себя виновным, не безразличен к своей судьбе. Значит, теперь начнёт искать виновного. И майор продолжил:
- Скажите, Мушник...
- Не все ещё сказал?
Не обратил внимания на замечание Павла:
- Наталья, ваша жена, это видела?
- Что вы имеете в виду?
- При ней брали наган... осматривать?
- Не помню. Честное слово.
- А об этом оружии она знала?
- Почему же не знала - и она не раз брала наган в руки.
Догадался: может, там и её отпечатки?
Подождал майор, дал ему возможность подумать. А Павел заёрзал на скрипучем стуле, потому что зародилась в нём новая подленькая мысль: а что, если Наталья - покончила
