Тревожная ночь - Пётр Владимирович Угляренко
- Не суровая я... Просто сама не своя... Простите.
- Тогда, может, хотите на неё посмотреть?
- На мёртвую?
- На убитую.
Заморгала веками - с чего бы это майору пришла такая мысль? До боли сжала пальцы - а может, и в самом деле Павел уже не выдержал? Поставила себя на его месте - она разве выдержала бы? Но чтобы убил? Немного поколебалась, а потом всё-таки сказала:
- Я бы не пришла к вам ради неё.
- Только ради сына?
- Отпустите его.
- Вы ошибаетесь, Олимпиада Романовна. Павла, вашего сына, у нас нет.
Испугалась: значит, где-то прячется? Да неужели такой глупый Павел, как когда-то в детстве, когда лез под кровать? Милиция всё равно найдет!
Майор встал, отошёл от стола в сторону, к малому столику, где был графин с водой.
- Пока что всё против вашего сына, против Павла. Так-то...
- Не мог Павел поднять на человека руку!
- А почему же тогда сбежал, спрятался?
- Вы в этом уверены? А может, и его уже нет в живых! - вскрикнула мать. - Когда его даже не убили, то сам себя лишил жизни - с моста бросился. Я же видела, как он Наталью любил...
Подумала: а Геннадий знал, что Павел где-то исчез? Ой, сыновья, сыновья... Как же трудно с вами говорить, а ещё труднее - жить!
Майор сказал:
- Скоро его увидите. Он позвонил на работу и сказал, что заболел. Значит, наверное вскоре появится дома. Тогда ему, как мать, посоветуйте - пусть зайдёт сам, не бегает по кустам, как заяц. Может, кто-то привёл его к преступлению. В уголовном деле смягчающие обстоятельства - тоже немалая вещь... Так что вы и в самом деле можете ему помочь, Олимпиада Романовна.
Вскочила, будто её ошпарили:
- Нет, сына я в тюрьму не отправлю!
- Как хотите... - грустно ответил майор, потеряв всякий интерес к их разговору. Но после паузы ещё спросил: - Кстати, а как вы узнали об этом несчастье?
- Геннадий приехал... второй сын, младший.
- А кто ему сказал?
- Не знаю...
Задумался: действительно, как об убийстве стало известно брату? Надо об этом сказать Погориляку - пусть заинтересуется. Возможно, старая мать и не ошибается: старший сын её ни в чем не виноват.
Понемногу поднялась, минутку постояла и снова упала на стул - обессиленная. Подал ей воды... Посигналил своей секретарше. Девушка взяла её под руку и медленно вывела.
Олимпиада Романовна села в коридоре.
Да, во что бы то ни стало должна встретить Павла первой. Чтобы поговорили и вместе пришли к решению - как быть. Может, бедный, с горя лишился ума и не ведает, что делает. Тогда сам на себя чего-то наговорит!..
Ковыляя, пошла по коридору - вдруг разболелась когда-то давно сломанная нога.
Провел её дежурный по лестнице аж на улицу. Спросил:
- Остановить такси?
- Спасибо... Я сама...
Павел, углубившись в лес дальше от железной дороги, прилёг на поляне, которая густо была покрыта сосновыми иголками.
Переживал, что он, инженер, уважаемый человек, оказался в таком положении. Вот, как зверь, прячется в чаще. Он так любил Наталью, так любил! И она - его. Как же оно случилось, что оба вдруг озверели? Хоть бы никто об этом не узнал. Но соседи за стеной, наверное, слышали, что они ссорились. Как же теперь будет встречаться с ними? И как они будут смотреть на него с Натальей? Хоть меняй квартиру... Да если бы на той вчерашней сцене закончилось! Да, он признается, что поступил глупо. А Наташа? Может, всё бросила и ушла? К кому? К котику?! Несомненно, он теперь милее ей, чем муж. Как вернуть Наталью к себе? Если бы мог свалить вину на водку, но это он напился уже после ссоры. Сказать, что глупый? Это ближе к истине...
Трудно, думал, брать всю вину на себя, но он возьмёт, потому что иначе им не помириться. Раскается, попросит прощения, чтобы всё улеглось, река вернулась в спокойное русло, и от поводьев остался не ил, а золотой песочек. Но примет ли Наталья его раскаяние? Позволит ли, чтобы и подступился?.. Должна понять - повёл себя безумно, потому что вывела его из равновесия та анонимка. О, почему, когда он поднял руку на свою жену, не было кого-то рядом, чтобы сдержал его, крикнул: «Что ты делаешь? Опомнись, пока ещё не поздно!»
Теперь стало поздно? Ничего уже не исправит? Что-то не везёт ему с первых шагов. Ехал вот к матери, надеясь получить какой-то приют, обрести какой-то душевный покой - напрасно. Почему бы это Геннадий забрал её в город? С ним тоже что-то неладное? Да если бы натворил что-то Геннадий - его, Павла, это и не удивляло бы. Наверное, примчался к матери просить денег, а она не поверила тому, что говорил, решила сама посмотреть, как живёт Геннадий, на что пускает деньги.
Не знал, что делать. Когда теперь вернётся мать? А с отчимом нечего встречаться: тот не поможет, хоть бы и мог. С первого же дня, как только вошёл в их семью, стали враждовать. На мать тогда тоже смотрели криво. Теперь понимают - не могла иначе поступить мать. Была ещё молодой, а без мужа, одной, с двумя детьми... Теперь понимают. Но с отчимом они почему-то до сих пор найти общий язык не могут. Викентий Сергеевич отцом для них с Геннадием не стал. Кто в этом виноват? Сами, потому что не принимали отчима за своего. Нахмурились, всегда подозрительно смотрели на него, даже когда с добром к ним приходил. Не сблизились. Тогда Викентий Сергеевич забрал мать из города, чтобы они, Павел и Геннадий, меньше вмешивались в их жизнь. Видно, любит мать...
И от того, что совсем иначе, по-доброму подумал об отчиме, как будто и легче стало Павлу на душе. Наверное, так надо всегда - видеть в людях доброе. Верить в их порядочность, доброту - ведь разве, почувствовав это, человек не станет добрее и честнее? Это по крайней мере, лучше, чем обвинять других в смертных грехах. Но думать мало - так надо и повести себя с Викентием Сергеевичем. Прийти, обнять отчима за плечи, сказать ему: много мы с Геннадием тебя обижали, но прости, отец... Прости и не сердись, потому что я понял, что неправы мы были с Геннадием!
Разве Викентий Сергеевич его оттолкнёт? Обязательно смягчится, и поговорят они мирно, как отец
