Тревожная ночь - Пётр Владимирович Угляренко
Сидя на лесной поляне, так размышлял себе Павел. Над ним проплывали прозрачные облака, и небо сквозь верхушки казалось низким. Готов был легко вскочить на ноги, ухватиться за солнечный луч и покачаться на нём в поднебесье, чтобы было видно во все стороны, и он всё видел. И то, что творится вокруг, и что где-то далеко. Чтобы среди города он увидел мать и брата Геннадия. И Наталью - весёлую, живую...
За ту мысль даже зацепился: почему бы не живую? Она жива и будет жить долго, переживёт и его, Павла, потому что женщины, как свидетельствует статистика, живучее, чем мужчины. Особенно те, которые весёлые. А разве Наталья не такая? Он будет заботиться о ней ещё больше. Скажет ей, что хочет, чтобы она дожила до ста лет. Пусть живут женщины! Для каждого внука кто самый добрый - бабушка. А вот деды - суровые, капризные... Есть и такой дед, как маленький ребёнок, за которым вместе с внуком надо ухаживать. Но есть и законные старики. Как отец матери Иван Москаленко, фамилию которого он, Павел, сегодня опозорил в вытрезвителе.
И надо было назваться ему Москаленко! Мол, деда нет на свете, поэтому о позоре внука никогда не узнает. Теперь уже может рассуждать и так, а тогда думал об одном: как бы замести следы из вытрезвителя... На завод, наверное, пришлют не протокол, а лишь выписку из него, иначе бы обратили внимание на подпись. Его руку на «приборе» знают, и кто-то бы увидел. Та же самая секретарша, любопытная Валя.
Вспомнил и старшину: почему-то очень благосклонно, доверчиво повёл себя с ним тот старшина. Может, из-за того, что он первый раз попал в вытрезвитель, и старшина понял, что это случайность. Недаром же потом так вежливо обратился к нему: увидел в нём серьезного человека, который только поскользнулся, упал. О, больше не упадёт! Достаточно его бросало в жар и холод, чтобы выветрил из головы ту белую горячку, которая и не от водки, а от какой-то анонимки затуманила ему и глаза, и разум. То, что вчера произошло, будет ему уроком. На всю жизнь. Лишь бы всё хорошо кончилось!
Спросил: а как оно хуже всего могло бы кончиться? От позора придётся менять работу, даже уехать из города? На далёкий Север, где никто его, Павла, не знает? Жизнь действительно может так перевернуться, что ой-ой! И всё из-за одной-единственной ошибки! Аж плакать хотелось Павлу от обиды, что так несправедливо, так жестоко повела себя с ним судьба. Снова почувствовал себя обессиленным, больным. Подумал: у матери хотел отдохнуть, просто отлежаться, прийти в себя – потому что нервы натянуты, как струны, кровь бухает в висках. А дело серьёзнее - он действительно заболел. При любых обстоятельствах надо где-то достать больничный лист и побыть у матери подольше. Пока время не залечит раны и всё не поставит на свои места, каждый поймёт свои ошибки, оценит свои поступки. И он, и Наталья.
И Наталья? - вдруг спросил себя в уме. Думает ли она, что ни одной ошибки в жизни не допустила? Кроме той, что из всех выбрала тогда его, Павла? А что, если она до сих пор ещё перебирает?! Что ей с какого-то котика - это забава, на какую-то времянку! Скоро разочаруется и почувствует, что только он, Павел, ей нужен, а больше никто. Надо спешить ей навстречу! Не прятаться в лесу, не дичать от злобы, а пока не поздно - таки найти Викентия Сергеевича и попросить у него помощи.
Почувствовав, что нащупал какую-то спасительную ниточку, Павел вскочил и выбрался из чащи на знакомую тропинку. Привела она его к самому дому. Открыл рисованные ворота, ступил во двор. Навстречу выбежал пёс - он гавкнул, но тут же тихо заскулил, будто упрекал его, Павла, что тот не частым гостем бывает у матери, трудно его сразу и узнать. Это обыкновенная, дворовая собака, некрасивая даже, но такая умная, что все её любят, кроме отчима, который к кошкам и собакам не очень благосклонен. При других обстоятельствах собаки и не держал бы, но живут они среди леса, где нужен сторож.
Павел наклонился, погладил Сирко, а собака лизнула ему руку. Вот и поздоровались. Жалел только Павел, что не имел никакого гостинца - уже сам был голоден, живот аж подводило. Прошёлся сначала под домом, нашёл в тайнике ключ и открыл дверь. Мать в город подалась, а Викентий Сергеевич - где? В холодильнике нашёл вчерашний борщ - зачерпнул половником... Мать, как чувствовала, что он приедет в гости: потому что с детства привык к этому блюду и всегда удивляется, что Наталья не варит борщи - не любит разве? Правда, убедился, что Наталья вообще не любит готовить еду. Целая беда, когда надо что-то сварить, сердится тогда - мол, когда уже наступит время, когда женщина не будет торчать дома у плиты? Не выдержал как-то, спросил:
«Может, и женщиной тебе не хочется быть?» Не поняла она, посмотрела. И он объяснил: «А кто же тогда за тебя будет матерью? Детей твоих будет растить?» Сказала ему: «Я жить хочу, Павел!»
Подумал - раздражена, что должна возиться на кухне, и не стоит ей перечить. Но надо будет найти какую-то возможность и о детях поговорить с ней, спокойно и серьёзно, время ведь идёт, годы уплывают, как по воде.
Павел поел, почувствовал, что уже и силы понемногу прибывают. Откинув занавеску, смотрел на двор, а всё-таки хорошая у
