Император Пограничья 14 - Евгений И. Астахов
Я заговорил, не повышая голоса, но акустика зала донесла мои слова до каждого угла:
— Ваши Благородия, благодарю за мудрое решение открыть ворота города. Вы избежали бессмысленного кровопролития, сохранили жизни горожан и собственные головы.
Напряжение в зале можно было резать ножом. Кто-то судорожно сглотнул.
— Владимир — древний город с великой историей. Ваши предки строили это княжество, защищали его, приумножали славу. Вы — наследники этого величия.
Пауза. Я обвёл взглядом зал, видя, как некоторые бояре слегка расслабились. Слишком рано.
— Но мы все знаем горькую правду. Два последних правителя довели княжество до катастрофы. Веретинский был тираном и безумцем, сжигавшим людей по малейшему подозрению. Сабуров — предателем и узурпатором, который ради власти пролил кровь своего господина, а затем отправил сотни ваших сыновей и мужей на бойню под стены Угрюма.
Несколько женщин в траурных платьях не сдержали всхлипов. Пожилая дама в первом ряду сжала губы в тонкую линию.
— Династия Веретинского фактически пресеклась, а Сабуров и вовсе не имел права на трон, его власть была незаконной с первого дня. Теперь перед всеми нами стоит выбор.
Я сделал несколько шагов вдоль возвышения, давая словам повиснуть в воздухе. В прошлой жизни я мог просто объявить свою волю, опираясь на право сильного, то то были другие времена и другие законы. Сейчас, всё иначе. Интриги. Переговоры. Политика. Всё та гнусь, которую я всегда презирал.
— Есть два пути, — продолжил я. — Первый — я беру власть силой. Моя армия контролирует город, сопротивления нет. Но что дальше? Через год, пять, десять лет найдётся новый «герой», который решит повторить путь Сабурова. И снова прольётся кровь, снова семьи потеряют отцов и сыновей. Круг замкнётся.
Полноватый мужчина нахмурился, явно не веря своим ушам. Худой боярин наклонился к соседу, что-то прошептал.
— Или второй путь. Владимир сам выбирает князя. По древней процедуре, которая применяется, когда династия пресекается или теряет поддержку народа. Боярская дума собирается и избирает достойнейшего. Законно. Легитимно. Без принуждения.
Тишина взорвалась шёпотом. Бояре переглядывались, не веря услышанному. Кто-то на задних рядах громко спросил соседа:
— Это ловушка? Проверка лояльности?
— Он же держит город… Зачем ему наше одобрение?
Пожилая дама в первом ряду медленно поднялась. Голос её звучал твёрдо, несмотря на возраст:
— Маркграф. Позвольте представиться — Лариса Сергеевна Ладыженская. Вы говорите это серьёзно? Настоящие выборы, без… давления с вашей стороны?
Я посмотрел ей в глаза. В них читалась боль — она потеряла кого-то в этой войне. Или раньше.
— Абсолютно серьёзно, боярыня. Я не буду указывать, за кого голосовать, не буду угрожать или подкупать. Но и обещать, что не буду бороться за престол, я не стану. Выдвину свою кандидатуру наравне с остальными.
Зал оживился. Впервые за годы тирании у них появлялся реальный выбор. Германн Белозёров встал со своего места, его голос разнёсся по залу:
— Это… небывалое великодушие. Или небывалая мудрость. Княжество действительно устало от тиранов, маркграф. Ваше предложение — глоток свежего воздуха после удушья последних лет.
Из толпы поднялся седой старик в мундире чиновника. Акинфеев, тот самый хитрец, сдавший Сабурова. По моему жесту он зачитал с экрана скрижали:
— Если позволите, Ваши Благородия, я напомню процедуру выборов согласно древнему закону. Срок — неделя. Три дня на регистрацию кандидатов, затем предвыборная кампания. Право выдвигаться имеют все бояре княжества, включая подданных из других городов. Право голоса — главы боярских родов Владимира, присутствующие на заседании думы. Также по три голоса имеют представители купеческой гильдии и высший офицерский состав княжеской армии. Представители духовенства имеют один голос. Голосование тайное — каждый опускает бюллетень с именем кандидата в урну.
— Таким образом, выборы состоятся через неделю, в полдень, в этом зале, — объявил я. — Регистрация кандидатов начинается сегодня. Каждый должен явиться лично и огласить свои намерения.
Из середины зала раздался голос:
— А что будет с Сабуровым? Он ведь формально князь.
— Сабуров сидит в темнице как государственный преступник. После выборов предстанет перед судом. Новый князь решит его судьбу.
Полноватый мужчина наконец набрался смелости встать:
— Маркграф, Николай Макарович Кисловский, глава Таможенного приказа. Позвольте вопрос. А если кто-то из нас победит, но потом… откажется от каких-то условий? Например, не захочет признавать мирные соглашения с Угрюмом?
Я холодно улыбнулся и ответил с угрозой в голосе:
— Тогда новый князь быстро поймёт, что армия Угрюма всё ещё сильна. Если придётся вернуться сюда во главе войска, я это сделаю. Однако, если новый князь хорошо выучит урок его предшественников — я стану его верным союзником.
Худой боярин с желчным лицом поднялся, его голос дрожал от едва сдерживаемой злобы:
— Орест Михайлович Скрябин. Вы говорите о легитимности, но многие считают, что вы захватили город силой!
— Город открыл ворота сам. Я не штурмовал стены. Ваши бояре выдали мне Сабурова. Я мог объявить себя князем по праву завоевателя — но предлагаю выборы. Пусть решит большинство.
Атмосфера в зале изменилась. Страх сменился осторожной надеждой, недоверие — расчётом. Младшие бояре перешёптывались о шансах, старшие прикидывали расклад сил.
Ярослава тихо подошла ко мне:
— Ты понимаешь, что теперь придётся бороться? Убеждать, договариваться, искать союзников? То, что ты так ненавидишь.
— Знаю. Но только так моя власть будет прочной. Не хочу повторить судьбу Сабурова — сидеть на троне и видеть в каждом боярине будущего предателя.
Внезапно из дальнего конца зала раздались быстрые шаги. По ступеням амфитеатра спускался высокий брюнет лет сорока пяти в чёрном костюме. Широкие плечи, уверенная походка, холодные серые глаза. На груди — герб с серебряным и красным полями.
Он остановился в трёх шагах, выпрямился:
— Вы объявили о выборах князя. Мы слышали о праве каждого боярина выдвинуть свою кандидатуру.
— Объявил, — равнодушно отозвался я. — И что?
Мужчина сделал шаг вперёд:
— Я, Харитон Климентьевич Воронцов, как новый глава рода Воронцовых, выдвигаю свою кандидатуру на престол Владимирского княжества! И молитесь, чтобы я не выиграл.
В задних рядах тяжело вздохнул Германн Белозёров.
Глава 5
Я окинул собеседника пристальным взглядом, оценивая потенциальную угрозу. Угроза повисла в воздухе, как острие клинка, готового пронзить меня в любой момент. Высокий, крепкий мужчина в расцвете сил с тёмными коротко стриженными бакенбардами с проседью. Уверенная осанка человека, привыкшего командовать.
Харитон держался с достоинством, но в напряжении плеч читалась едва сдерживаемая ярость. Опасный противник. Не в бою — там я уничтожил и более грозных врагов. Но на этом поле интриг и политических игр он чувствовал себя в родной стихии.
Память услужливо подбросила образы покойного
