Император Пограничья 14 - Евгений И. Астахов
— Ты⁈ — Харитон развернулся к родственнику, в его взгляде мелькнуло такое презрение, что некоторые бояре поёжились. — Ты посмел заговорить со мной⁈ Ты, который не просто ушёл из семьи, предав память предков, но и спёлся с убийцей нашего отца⁈ Твоя дочь живёт в его остроге! Служит ему!
Германн побледнел. Губы сжались в тонкую линию.
— Полина — взрослая девушка, — произнёс он сдержанно. — Она сделала свой выбор. Я не могу и не буду ей указывать.
— Конечно, не можешь! — новый глава рода рассмеялся, но смех вышел злым, колючим. — Ты всегда был слабаком, Германн. Сбежал из рода, потому что не вынес отцовской строгости, которая сделала бы из тебя мужчину. А теперь прислуживаешь этому… — он махнул рукой в мою сторону. — Этому висел… — он резко оборвал себя и поправился, — выскочке из Пограничья!
Даже сейчас, когда эмоции бушевали столь ярко, мой оппонент сохранял голову на плечах, понимая, что прямое оскорбление развяжет мне руки, позволив вызвать его на дуэль.
— Господа, прошу! — резко поднялся со своего места полноватый боярин Кисловский. — Мы собрались здесь не для семейных разборок! Давайте вернёмся к делу!
— Да, — кивнула пожилая боярыня Ладыженская, глядя на Харитона с укоризной. — Хватит сводить счёты. Маркграф объявил о выборах. Если желаете участвовать — заявите свою кандидатуру или покиньте зал.
Харитон тяжело дышал. Кулаки всё ещё были сжаты, но он понимал — здесь, в зале думы, его слова не имели силы. Он резко развернулся к скамье, где восседал Акинфеев с регистрационным журналом.
— Я, Харитон Климентьевич Воронцов, глава рода Воронцовых, выдвигаю свою кандидатуру на престол Владимирского княжества! — прозвучал его голос на весь зал. — Я буду бороться за престол ради справедливости и памяти отца!
Он резко развернулся и зашагал к выходу. Шаги гулко отдавались в тишине. Дверь с грохотом захлопнулась за его спиной.
Зал выдохнул. Несколько бояр зашептались между собой. Германн Белозёров вернулся на своё место, опустившись на скамью и устало прикрыв глаза ладонью.
Повисла неловкая пауза. Затем поднялся боярин Кисловский, тот самый полноватый мужчина в богатом пальто. Он прокашлялся, поправил цепь на шее и направился к возвышению.
— Я, Николай Макарович Кисловский, глава таможенной службы Владимирского княжества, также выдвигаю свою кандидатуру. Мой род уходит корнями к временам основания княжества. Мои предки служили князьям веками, управляли финансовыми потоками, знали все торговые пути, — он обвёл взглядом присутствующих. — Мне известны тонкости таможенных дел, налоговых сборов, торговых соглашений. Княжество нуждается в опытном управленце, а не в… — он многозначительно посмотрел на меня. — Не в чужаке из Пограничья, пришедшем с оружием, — закончил он подчёркнуто вежливым тоном.
Кисловский записался в журнал и покинул зал, держа спину прямо.
Следом поднялась боярыня Ладыженская. Престарелая дама медленно спустилась по ступеням амфитеатра, опираясь на трость. Лицо её было усталым, но в глазах читалась твёрдая решимость.
— Лариса Сергеевна Ладыженская, — произнесла она негромко, но каждое слово долетало до всех уголков зала. — Я потеряла младшего сына в числе казнённых «заговорщиков» при князе Веретинском, — она помолчала, давая боярам вспомнить те страшные дни. — Моя программа проста: примирение и исцеление ран княжества. Прекращение междоусобиц. Я хочу, чтобы больше никакие матери не хоронили детей из-за прихотей правителей.
Она посмотрела на меня. В её взгляде не было ни враждебности, ни симпатии. Лишь горькое понимание, ведь я тоже прошёл через ту же казнь.
— Мы оба знаем, что такое тирания, — добавила она тихо. — Но я не уверена, что военная сила — лучший путь к миру.
Боярыня записалась и медленно покинула зал. За ней последовал худой боярин Скрябин. Желчное лицо, впалые щёки, глаза горели фанатичным блеском.
— Орест Михайлович Скрябин, — представился он, голос звучал резко. — Я занимал пост церемониймейстера при покойном князе Веретинском после того, как граф Сабуров попал в опалу и был смещён с этой должности. — Он говорил быстро, нервно. — А когда узурпатор захватил власть, он сфабриковал против меня дело о растрате казённых средств, пожелав отомстить мне. Месяц я провёл в темнице как узник совести. Вышел лишь после его падения.
Скрябин повернулся ко мне, и в его взгляде мелькнула плохо скрытая неприязнь.
— Маркграф Платонов развалит княжество безумными идеями о равенстве черни и знати, — произнёс он подчёркнуто вежливо, но с нескрываемым презрением. — Он нелегитимный правитель, пытающийся навязать нам свою волю силой оружия. Княжеству нужен опытный администратор, знающий тонкости управления, а не юнец-воин, который привык решать всё мечом.
Теперь настала моя очередь. Я сделал шаг вперёд, глядя на притихших бояр.
— Я, Прохор Игнатьевич Платонов, маркграф Угрюма, выдвигаю свою кандидатуру на престол Владимирского княжества, — произнёс я твёрдо. — Я происхожу из древнего рода, чьи корни уходят в глубь веков. Но я не буду спекулировать родословной. Судите меня по делам.
Я обвёл взглядом присутствующих.
— Я обещаю восстановление величия княжества. Справедливость для всех сословий без различия происхождения. Прекращение бесконечных междоусобиц. Защиту для Пограничья — не за взятки, а по праву подданных. Доступ к образованию, как магическому, так и обычному, для всех желающих. — Я сделал паузу. — Обещаю сильную руку, но справедливую. Не тиранию, а порядок.
Я направился к возвышению и записался в журнал. Акинфеев кивнул мне, его лицо оставалось невозмутимым.
— Регистрация кандидатов будет открыта ещё два дня, — объявил советник. — Выборы состоятся через неделю, в полдень, в этом зале. Ваши Благородия, спасибо за участие в заседании думы.
Зал ожил. Бояре поднимались со своих мест, переговариваясь между собой. Слышались обрывки разговоров:
— … Воронцов слишком агрессивен…
— … Кисловский знает толк в финансах…
— … боярыня Ладыженская достойная кандидатура…
— … Платонов сильный, но опасный…
Я развернулся и направился к выходу. Ярослава Засекина шла рядом, её глаза внимательно следили за реакцией присутствующих.
— Началось, — тихо проговорила она. — Неделя интриг, подкупов и закулисных договорённостей.
— Знаю, — коротко ответил я.
Дверь зала захлопнулась за моей спиной. Проще было бы их всех перевешать. Иногда иметь принципы так неудобно.
* * *
Я вышел из душевой, вытирая полотенцем мокрые волосы. Горячая вода смыла напряжение дня — осады и боя, выступления в Боярской думе, переговоров, осторожных слов и скрытых угроз. Капли стекали по плечам, полотенце на бёдрах было единственным, что скрывало тело после долгого дня.
Ярослава сидела у окна в одной из гостевых спален дворца князя. Здание временно осталось без владельца, пока тот ждал суда в тюрьме, но комнаты остались роскошными — тяжёлые портьеры, резная мебель, широкая кровать с балдахином. За дверью сторожили двое гвардейцев, но здесь, в этих стенах, мы наконец были
