Когда горит огонь - Ханна Грейс
Аврора садится, и волосы окутывают ее плечи. Это самая красивая девушка, каких я видел. Не могу поверить, что она моя.
– Да шучу. Просто пыталась тебя рассмешить, чтобы сегодня ты был в хорошем настроении.
Целуя ее на прощание, я прилагаю нехилые волевые усилия, чтобы не залезть к ней в кровать.
– Можем заняться этим позже. Мне нужно ехать, пока не передумал.
– Уверен, что не хочешь взять меня с собой? Я могу посидеть в машине.
– Уверен. Хочу как можно дольше придерживать тебя для себя.
– Больше ничего не говори, – Аврора опять падает на подушки. – Буду ждать тебя здесь. Помни, ты можешь уйти оттуда в любой момент, а если будешь слишком взволнован, чтобы вести машину, позвони, и я вызову тебе такси.
До сих пор я не сознавал, насколько важно, когда кто-то разделяет твои тревоги. Я думал, что самой большой поддержкой будет возможность поделиться с ней всем, что уже произошло, но на самом деле самое лучшее – это переживать все вместе. Знать, что Аврора будет ждать меня здесь, в каком бы состоянии я ни вернулся, отраднее, чем если бы она сидела в машине перед домом моих родителей.
– Чем займешься, пока меня не будет?
– Позвоню Эмилии с Поппи, а потом, может, спрошу у мамы, не хочет ли она выпить кофе в «Кайли».
Мама Авроры вчера вечером написала ей сообщение: «Горжусь тобой, милая», и Аврора предположила, что отец позвонил ей после разговора с нерадивой дочерью.
– А может, спрячу свои вещи в твоей комнате, чтобы, когда начнутся занятия в колледже, ты не водил сюда девушек, танцевавших у тебя на коленях.
– Погоди, что?
– А еще спрячу в наволочках записки. Наличие наволочек само по себе подозрительно, а уж когда ты уложишь девушку на подушку, а у нее под головой что-то зашуршит…
– Ну ты даешь, – усмехаюсь я, в последний раз целуя ее. – Спасибо, что стараешься отвлечь.
– Да, – улыбается она. – Определенно, я сильно отвлекаю…
Я вздыхаю, потому что мне пора, но я могу весь день пытаться уйти от нее и возвращаться. Так непривычно, что нам не мешают дети и мы не беспокоимся, что стоим слишком близко друг к другу. Здорово, что мы уже счастливы вместе, а настоящие отношения у нас только начинаются. Я снова целую Аврору, твердя себе, что это последний поцелуй и теперь я точно уйду.
– Будешь без меня вести себя хорошо?
– Если меня правильно мотивировать.
– И что же тебя мотивирует? Если я считаю тебя хорошей?
– Ты уже считаешь меня ангелом, – качает она головой.
– Неправда. Чаще всего ты ведешь себя как противоположность ангела.
– Я хочу форменный свитер с именем Каллаган. Если собираюсь стать хоккейной фанаткой, нужно, чтобы остальные фанатки знали, что ты мой.
«Мой».
– Хорошо.
– Удачи. Я горжусь тобой. Не забудь: звони мне, если что.
– Позвоню, обещаю. Пока.
* * *
После вчерашнего разговора с Итаном в дороге я чуть лучше подготовлен к тому, что меня ждет. Брат пообещал, что будет неформальное обсуждение в кругу семьи и папа извинится за прошлое. У нас появится возможность восстановить и исправить отношения, как я и хотел.
Подъезжая к родительскому дому, я вижу припаркованный рядом арендованный автомобиль – значит, Итан уже здесь. У его группы небольшой перерыв между концертами, поэтому он так настаивал, чтобы мы собрались именно сейчас. Вытаскивая ключ зажигания, я жалею, что не взял Рори, но в то же время рад этому.
Я достаю телефон и отправляю ей сообщение, снова усмехнувшись над именем, под которым она сохранила себя в моем телефоне. Аврора заявила, что хотела выделить себя из всех девушек, которых я привлеку благодаря новообретенной уверенности.
РОРИ (ГОРЯЧАЯ БЛОНДИНКА)
Странно, что я скучаю по тебе?
Кто это?
Прикалываешься?
Я тоже скучаю
Удачи, целую
Итан стучит в окно машины и хмурится. Видеть его сквозь стекло в окне – все равно что смотреть в зеркало, которое тебя старит.
– Не тяни резину, – нетерпеливо говорит он. – Мы уже заждались.
Мой первый порыв – завести грузовик и укатить прочь. Я так долго хотел, чтобы папа изменился, что теперь боюсь, к чему это приведет. Тревога бушует во мне как буря, но я пытаюсь убедить себя, что хуже уже не будет. Я хотел перемен, и вот они происходят.
Итан не ждет ответа и уходит в дом. Я медленно вылезаю из машины и тащусь за ним. Никогда не любил этот дом, он никогда не казался родным. Дом моего детства родители продали, чтобы купить этот, поменьше, в районе похуже, и всем говорили, что уменьшили жилплощадь, потому что Итан уехал, а я готовился поступать в колледж.
На самом деле часть выручки пошла на погашение игорных долгов отца, а он просто начал занимать деньги снова. Я чувствую себя чужаком, когда захожу в этот дом, хотя стены украшены моими портретами.
Все сидят в гостиной, и в воздухе витает напряжение, что для моей семьи обычное дело. Мама опомнилась первой, она встает и крепко обнимает меня.
– Привет, мама.
– Я так по тебе скучала, – кажется, она вот-вот расплачется. – Садись. Рада, что ты приехал.
– Мы оставим вас поговорить. – Итан выводит маму из комнаты.
– Погоди, что? – У меня начинает колотиться сердце. Мне сказали про обсуждение в кругу семьи, а не один на один с папой. – Ты мне другое говорил, Итан.
Он даже бровью не ведет. Мой первый порыв – вскочить и бежать.
Папа выглядит лучше, чем пару недель назад, когда мы виделись последний раз. Мешки под глазами уже не такие темные, лицо не такое осунувшееся. По комнате разбросаны его вещи.
– Ты вернулся?
Он кивает.
– Сплю в гостевой спальне. До этого жил в мотеле, каждый день приходил к твоей маме, мы много говорили. Мне кажется, я сейчас только и делаю, что разговариваю, но это хорошо. Я рад, что все прояснилось, и работаю над тем, чтобы исправиться.
– Не знаю, что значит «заглаживание вины», папа. То есть я читал об этом и слышал, но не понимаю, что это значит для нас.
– Я хочу начать с извинений, Расс.
Повисает тишина. Не могу ничего говорить, потому что боюсь раскрыть рот.
– И хочу поблагодарить тебя.
Благодарность застигает меня врасплох. Я так привык, что отец взваливает всю вину на других, только не на себя. У него всегда была причина для плохого настроения, или выпадал тяжелый день, и все это он так или иначе сваливал на наши промахи.
– В
