Измена. Игра на выживание - Луиза Анри
— Анатолий? — Голосок — сладкий сироп с иголочками. — Я к вам! Опять этот зуб шалунишка… — Она улыбнулась, демонстрируя идеальные, естественно белые зубы. Стоматолог внутри Анатолия отметил: хорошая наследственность или дорогое отбеливание. Мужчина в нем отметил другое: вызов в этом взгляде, обещание.
— Алиса, конечно, проходите, — Анатолий встал, демонстрируя свою подтянутую фигуру в идеально сидящем белом халате. Харизма включилась на полную. — Не слушается? Надо будет его проучить.
Она рассмеялась, звонко и чуть слишком громко для кабинета, и устроилась в кресле. Движения были плавными, немного театральными. Она знала, что за ней наблюдают, и наслаждалась этим.
— Ой, доктор, только не больно! Я такая трусиха, — надула губки, но в глазах не было ни капли страха. Был азарт.
— Со мной не больно, — Анатолий надел перчатки. Его пальцы, длинные и умелые, коснулись ее подбородка, чтобы аккуратно повернуть голову. Кожа под перчаткой была невероятно гладкой, теплой. Он почувствовал легкую дрожь — его или ее? — И трусихи я люблю. Они самые благодарные пациентки.
Флирт висел в воздухе, густой, как анестетик. Он наклонился, включив лампу. Свет выхватил ее лицо, шею, зону декольте. Аромат ее духов ударил в нос — дорогой, пьянящий, животный. Совсем не то, чем пахла Оливия — ее духи всегда были тонкими, почти неуловимыми. Как она сама в последнее время.
— Так… — Анатолий взял зеркальце. Его рука с инструментом приблизилась к ее губам. — Открываем ротик шире… Вот так… Глубокий вдох…
Она послушно открыла рот. Ее дыхание, теплое и чуть учащенное, коснулось его руки. Он смотрел не только на зуб, который, черт возьми, был в идеальном порядке! Он смотрел на ее влажные губы, на кончик языка, на нежную кожу щеки изнутри. Картина была откровенно эротичной. Адреналин заиграл в крови. Охота. Вот оно.
— Ммм… Доктор… — она пробормотала с набитым ртом, и звук был низким, хрипловатым. — Вы так близко… Я волнуюсь…
— Я тоже, — сорвалось у него с губ, прежде чем он успел подумать. Глупость. Но она сработала. В ее глазах вспыхнул огонек — торжества, интереса.
Он прикоснулся инструментом к зубу, скорее для проформы. Она вскрикнула — театрально, с придыханием — и схватила его за руку. Ее пальцы были мягкими, но сильными.
— Ой! Больно!
Он знал, что не больно. Она знала, что он знает. Игра.
— Тс-с-с… — Анатолий наклонился еще ниже, его губы оказались в сантиметрах от ее уха. Он почувствовал тепло ее кожи, запах ее волос у виска. Голос он сделал низким, доверительным, чуть хриплым. — Тише, тише… Я же с тобой. Расслабься… Дыши… Вот так… Ты же у меня храбрая… Такой красивой девушке больно быть не должно…
Он водил инструментом по зубу, имитируя работу. Его другая рука, будто невзначай, легла ей на плечо. Большой палец слегка поглаживал обнаженную кожу у ключицы. Шелк под перчаткой. Она замерла, только грудь вздымалась чуть быстрее под тонкой тканью майки. Он видел биение пульса на ее шее. Быстрое. Как его собственное.
— Ты… ты так хорошо умеешь… успокаивать, — прошептала она, и ее губы, казалось, коснулись его пальца, когда он убирал инструмент.
— У меня к тебе особый подход, Алиса, — прошептал он в ответ, их лица все еще были опасно близки. Он смотрел ей в глаза. Глубина. Игривость. Опасность. Совсем не то, что в потухших глазах Оливии. Здесь был огонь. Дикий, необузданный. И он хотел обжечься. — Ты же особенная. Очень… особенная.
Искра проскочила между ними. Физическая, осязаемая. Она прикусила губу, не отводя взгляда. Вызов принят.
— Дядя Ян тоже говорит, что я особенная, — вдруг бросила она небрежно, отводя взгляд, но оставляя намек витать в воздухе, как запах ее духов.
Ян? Имя прозвучало как-то знакомо, но Анатолий, захваченный моментом, волной возбуждения и внезапной, острой жаждой обладания этой девчонкой, отмахнулся. Какая разница, кто там дядя? Главное — здесь и сейчас. Этот трофей был его.
— Я тоже так считаю, — твердо сказал Анатолий, отодвигаясь, чтобы снять перчатки. Его руки слегка дрожали. Адреналин. — На сегодня достаточно. Зуб… в порядке. Но требует наблюдения. И особого подхода. — Он подчеркнул последние слова, глядя ей прямо в глаза.
Она медленно села, ее взгляд скользнул по его фигуре, оценивающе, влажно.
— Наблюдения? — Она игриво протянула слово. — Частого?
— Настолько частого, насколько ты захочешь, — Анатолий улыбнулся своей самой обаятельной, отработанной годами улыбкой. Улыбкой победителя. Улыбкой человека, который только что решил, что усталость и скука семейной жизни — слишком высокая цена за призрачную стабильность. Оливия… ее образ всплыл на миг — бледная, усталая, в растянутом домашнем свитере. И потух. Затмился ярким, дразнящим пламенем перед ним. — Может, пропьешь рецепт? Кофе? Без зубоврачебных разговоров?
Алиса рассмеялась, как звон колокольчика.
— Доктор, вы опасный человек! — Но встала и потянулась за сумочкой, движение плавное, как у кошки. — Кофе… почему бы и нет? Только где-нибудь… не здесь.
Анатолий наблюдал, как она наклоняется, чтобы надеть кроссовки. Линия спины, изгиб талии… Свежесть. Энергия. Жизнь. То, чего ему так не хватало. Цена? Какая разница. Он заслужил этот глоток свежего воздуха. Заслужил этот огонь.
— Я знаю отличное место, — сказал он, сбрасывая халат. Под ним — дорогая рубашка, подчеркивающая плечи. Он поймал ее восхищенный взгляд. Игра началась. А ставки… ставки его больше не пугали. Наоборот. Он вдруг почувствовал себя живым. Очень живым. И голодным. — Пойдем?
Она кивнула, ее глаза блестели обещанием авантюры. Дверь кабинета закрылась за ними, оставив в воздухе запах дорогих духов, кофе и невысказанного, но уже необратимого предательства. Обычный прием закончился. Начиналось нечто иное. Острое. Запретное. И Анатолий, забыв о визитке «ЭлитДент», о вечно ноющих пациентах и о холодной пустоте дома, шагнул навстречу этому «иному» с улыбкой охотника, уверенного в своей добыче. Он и не подозревал, что сам уже попал в прицел.
Глава 3
Вечер навис над городом тяжелой, промозглой тенью. Дождь, начавшийся еще днем, теперь стучал по подоконникам квартиры настойчиво, как назойливый пациент. Оливия стояла посреди гостиной, ощущая странную пустоту. Не физическую — квартира была уютной, обставленной с претензией на дороговизну, которую так любил Анатолий. Пустота была внутри. Та самая, холодная, что подступала все ближе в последние месяцы.
Толи еще не было. «Задерживаюсь, сложный имплант», — сухое сообщение на телефоне час назад. Она поверила. Почти. Но что-то грызло изнутри, крошечный червь сомнения, запущенный тем странным взглядом, которым он проводил сегодня утром молодую пациентку из частного сектора. Вспышка чего-то… живого, заинтересованного в его обычно сдержанных глазах. Не врача. Мужчины.
