Измена. Игра на выживание - Луиза Анри

Луиза Анри

Измена. Игра на выживание

Глава 1

Стеклянная дверь поликлиники захлопнулась за последним пациентом — пожилым мужчиной с вечно ноющей спиной и вечно благодарными глазами. Воздух, густой от запаха лекарств, дезинфекции и немытой человеческой беды, на мгновение замер. Тишина. Блаженная, тяжелая тишина после шестичасового марафона «здравствуйте-на что-жалуемся-раздевайтесь-дышите-не-дышите».

Я облокотилась о холодный пластик стойки регистратуры, закрыла глаза. Пальцы сами потянулись к вискам, пытаясь размять тупую, знакомую боль. Не мигрень. Просто усталость. Усталость в три четверти от положенной жизни. Казалось, если прислушаться, можно услышать, как медленно, с тихим скрипом, опускается где-то внутри невидимый противовес.

«Оливия Харитонова, здравствуйте. Вам пакет передали!» — голос медсестры Тани, бодрый и чуть хрипловатый от вечных окриков в коридорах, ворвался в мое краткое перемирие. Открываю глаза. Она протягивает пластиковый контейнер с салатом — что-то зеленое и безрадостное. Обед. Вернее, то, что должно было им быть три часа назад. Спасибо, Тань.

— Спасибо, — голос звучит чужим, плоским. Беру контейнер. Холодный. Как и кофе в термокружке, выпитый еще до обеда. И мысли.

До конца приема еще час. Час бумаг. Историй болезни, которые надо заполнить аккуратным врачебным почерком, превращая живую боль в сухие коды и цифры. Мой кабинет — крошечная крепость с видавшим виды столом, компьютером древности и плакатом о вреде курения, который давно никто не видит. Сажусь. Старый стул предательски скрипит подо мной. Как и мои мысли.

Анатолий. Муж. Стоматолог. Успешный. Его кабинет — этажом выше — пахнет дорогой пломбировочной пастой и успехом. У него последний пациент — какая-нибудь юная особа с голливудской улыбкой, которой он, несомненно, расскажет пару изысканных анекдотов. Его кофе всегда горячий. Его салат — свежий, из ресторана, а не принесенный в контейнере из дома. Разница. Маленькая трещинка в фасаде нашего «благополучия». Как царапина на глянце новой машины — почти незаметно, но знаешь, что она есть.

Пять лет. Пять лет брака. Мне — двадцать семь, ему — тридцать пять. Вроде бы все по плану: молодые, перспективные врачи, своя квартира (ипотека, но своя!), машина. Общие друзья восхищаются: «Вы же идеальная пара!» А я? Я чувствую… отчуждение. Тонкую, как паутина, невидимую преграду. Мы как два поезда, идущие по параллельным путям. Минуемся на кухне утром, когда он только просыпается, а я уже ухожу. Целуемся в щеку — ритуал, не чувство. Ложимся спать — он смотрит новости на планшете, я — читаю медицинский журнал. Иногда — неловкая близость в темноте, больше по привычке, чем от желания. А потом — спина к спине. Молчание.

Он стал раздражительнее. Мелочи — не вымытая чашка, не купленный хлеб — вызывают вспышки, быстро гасящиеся, но оставляющие осадок. Чаще задерживается «на работе». Говорит о деньгах, о том, что надо больше зарабатывать, о каких-то «возможностях». Я киваю, погруженная в свои мысли о пациентке с необъяснимым кашлем или мальчике с анемией из неблагополучной семьи. Наши миры все меньше пересекаются.

Взгляд падает на фотографию в углу стола. Мы на море, три года назад. Я смеюсь, запрокинув голову, ветер треплет волосы. Он обнимает меня, улыбается в камеру. Солнечно. Просто. Кажется, что это были другие люди.

Тяжелый вздох вырывается сам по себе. Достаю телефон. Никаких сообщений от Толи. Ну и ладно. Может, он тоже устал? От меня? От рутины? От «идеальной картинки», которая стала тесной?

Открываю контейнер. Зеленые листья безвкусно хрустят на зубах. Холодные. Как этот внезапный укол… чего? Тоски? Предчувствия? Просто усталости, Оливия. Просто усталости.

Встаю, подхожу к крошечному окну. Во двор поликлиники заезжает «скорая». Суета. Кто-то торопится, кто-то медленно бредет, опираясь на палочку. Жизнь. Чужая боль, чужие проблемы. Моя работа — вправлять вывихнутые судьбы, хотя бы на время. А кто вправит мой?

Возвращаюсь к столу. Беру первую историю болезни. Пациент — мужчина, 45 лет. Гипертония, ожирение. «Жалобы на головную боль, одышку…» Пишу автоматически. Рука выводит буквы, а мысли где-то там, в холодной квартире, где нас ждет вечер. Молчаливый ужин. Телевизор. Его недовольный взгляд на мою тарелку с недоеденным салатом: «Опять без аппетита? Яичницу сделать?» — и мое автоматическое: «Спасибо, не надо».

Скрип пера по бумаге. Шелест страниц. Гул системы вентиляции. Знакомые, убаюкивающие звуки моей обычной, спокойной жизни. Почему же внутри так тихо и… холодно? Как будто где-то в самом центре образовалась маленькая, но ледяная пустота. И с каждым днем она становится чуть больше.

Час до конца приема растягивается в вечность. Обычный день. Самый обычный. До завтра.

Глава 2

В кабинете Анатолия пахло не просто стерильностью. Пахло деньгами. Дорогие импланты, итальянская бормашина, почти бесшумная, как шёпот любовницы, и аромат свежесваренного кофе, который ему только что принесла ассистентка Катя — девчонка смотрит на него, как кролик на удава. Мило. Предсказуемо.

Сам Анатолий, откинувшись в эргономичном кресле стоимостью как месячная зарплата Оливии, лениво вертел в пальцах визитку. Не его. Визитка частной клиники «ЭлитДент» на другом конце города. Хвастался знакомый на днях: мол, берут за отбеливание в три раза дороже, и лохи несут. «Лохи». Анатолий сжал картонку так, что края впились в ладонь. Да он в десять раз профессиональнее этого шарлатана! Но здесь, в этой муниципальной коробке, с этими вечно ноющими бабками и вечно недовольными мужиками… Предел мечтаний — золотая коронка на жевательный зуб. Жуй и не рычи.

Он швырнул смятую визитку в урну. Попал. Точность — его второе имя. Первое — амбиция. А она тут задыхалась, как рыба на берегу. Пять лет топтания на месте. Пять лет… брака. Слово отдавало затхлостью, как несвежее полотенце. Оливия… красивая, умная, но… Боже, какая же она стала скучная. Вечно уставшая, вечно в своих анализах и историях болезней. Секс? По расписанию. По обязанности. Как чистка зубов перед сном. Никакого огня, никакой игры. Ее идеальная, чарующая красота казалась ему теперь холодной мраморной статуей. Прекрасной, но безжизненной.

Легкий стук в дверь выдернул его из кислых размышлений.

— Войдите!

Дверь открылась, и в кабинет впорхнуло… солнце? Нет. Не солнце. Скорее, дорогой фейерверк. Алиса. Пациентка. Нет, не пациентка — явление. Двадцать два года максимум. Ноги от ушей в облегающих джинсах, дорогущие кроссовки, которые тут же оказались на полу (как будто дома!), майка, оставляющая открытой тонкую талию и намекающая на пышную грудь. И лицо… Кукольное, с капризным изгибом губ и огромными, нагловато-любопытными глазами