Неуловимая подача - Лиз Томфорд
Дерьмо. Я даже не осознавал этого. Тот календарь, на который я когда-то смотрел и который запоминал, календарь, который двигался со скоростью света, пока здесь была Миллер, теперь движется как в замедленном кино, дни отсчитываются, хотя мне кажется, что я должен вычеркивать месяцы.
Так что да, я забыл, что сегодня воскресенье, потому что как, черт возьми, я мог терпеть эту боль целых семь дней?
Или, может быть, я подсознательно заставил себя забыть об этом, потому что общаться со своими друзьями, теми самыми друзьями, которые по уши влюблены в своих партнеров, в то время как я страдаю от разбитого сердца, – последнее, что я хочу сделать.
Я: Извини, я отвлекся. Я приду на следующей неделе.
Может быть.
Райан: На следующей неделе у нас с женой будет медовый месяц.
Дерьмо. Этот парень в субботу женится, а я совсем забыл.
Я: Я ужасный друг. Конечно я помню. С нетерпением жду субботы.
Райан: Не переживай. Я знаю, каково тебе сейчас. Если что, мы рядом.
Я: Со мной все будет в порядке.
Прежде чем я успеваю вернуться к новостям о Миллер, приходит новое сообщение.
Инди: Райан может принести тебе остатки ужина, если ты еще не ел.
Я: Спасибо, Инд, но я в порядке.
Инди: Люблю тебя и Макса. Думаю о вас обоих.
Я собираюсь прервать наш разговор, но ничего не могу с собой поделать и зависаю большим пальцем над клавиатурой.
Я: У вас есть какие-нибудь новости от нее?
Жалкая надежда смешивается со страхом.
Инди: На днях я написала ей, что соскучилась. Она сказала, что работа не дает ей выдохнуть, но она тоже по всем здесь скучает.
Я начинаю отвечать, желая попросить Инди передать Миллер, что Макс скучает по ней, что я по ней скучаю, но потом отговариваю себя от этого. Если она это услышит, то только от меня лично.
Я: С нетерпением жду субботы.
Инди: Я тоже!!!
Идея семейного ужина без Миллер сама по себе ужасна, но присутствовать на свадьбе моих друзей в одиночестве? Боже, это будет нелегко. У меня есть шесть дней, чтобы собраться с силами и попытаться не испортить им праздник своим паршивым настроением.
Когда я бездумно нахожу ее контакт в своем телефоне, меня покидает всякая решимость. Она смотрит с экрана, посмеиваясь надо мной.
Неужели это так ужасно – просто услышать ее голос? Если бы я только мог сказать ей, как сильно мы по ней скучаем. Может быть, мне стало бы легче, если бы она об этом знала. Может быть, ей тоже стало бы легче. Или, что более вероятно, я просто хочу услышать, что она ответит.
Недолго думая, я нажимаю на ее имя и набираю номер.
У меня колени дрожат от волнения, когда раздается гудок. Он звучит еще два раза, пока, наконец, на четвертый она не отвечает.
Мое сердце выпрыгивает из груди от осознания того, что она на другом конце линии, что она может меня слышать.
– Миллер?
Я почти уверен, что мой голос срывается на ее имени, что было бы чертовски неловко, если бы я мог чувствовать что-то еще, кроме волнения.
– О нет, – наконец произносит кто-то на другом конце линии. – Это Вайолет, ее агент. В данный момент у нее в самом разгаре интервью.
Секундное замешательство.
– О, хорошо. Вы не знаете, когда она закончит?
– Я не знаю. После этого ей предстоит долгий вечер на кухне. Думаю, она освободится около двух часов ночи или около того.
Два часа ночи в Лос-Анджелесе – это четыре часа утра в Чикаго.
– Вы хотите, чтобы я попросила ее вам перезвонить? – спрашивает Вайолет.
– Нет. Нет, не беспокойтесь. Я знаю, что она занята.
– Да, и для нее это все очень важно и волнующе. И она здесь счастлива. Она отлично справляется с кухней. У нее в этой отрасли блестящее будущее. Поверьте. За свою карьеру я представляла интересы многих шеф-поваров, но ни один из них не подавал таких надежд, как она.
Это то, чего я хотел: чтобы она добилась успеха. Я просто не понимал, что это будет так больно наблюдать со стороны. Но, исключая себя из этого уравнения, я не мог бы гордиться этой девушкой больше, чем сейчас. Похоже, она наконец-то нашла то, что делает ее счастливой.
– Послушайте, Вайолет. Сделайте мне одолжение, не говорите ей, что я звонил.
Она на мгновение замолкает на линии.
– Вы уверены?
– Да. Спасибо. Хорошего вечера.
– Вам тоже, папочка-бейсболист.
Я издаю тихий смешок, понимая, что она увидела мое имя на определителе номера.
Я вешаю трубку, чувствуя себя так, словно снова наступило прошлое воскресенье. Как будто я начинаю скучать по ней с нуля. Только на этот раз у меня есть подтверждение того, что она счастлива. Что она добивается успеха, добивается большего и лучшего, чем я когда-либо мог предложить ей здесь.
38
Миллер
– Как все прошло? – спрашивает Вайолет, следуя за мной через переполненную суетой кухню, пока я торопливо готовлю обеденную сервировку.
– Все отлично. Как и все остальные интервью для блога на этой неделе. Отлично.
Зайдя в отдел, я раскрываю блокнот, который держу в руке, чтобы составить список фруктов, которые ресторан Мэйвен получил сегодня, и убедиться, что их хватит на кухне до следующей доставки в среду.
– Ладно, отлично, – продолжает Вайолет, заходя в кладовую-холодильник, опустив голову и листая что-то в своем планшете. – Поскольку завтра ресторан закрыт, на завтрашнее утро у меня запланировано еще одно интервью с одним известным блогером, известным под псевдонимом «Щепотка соли».
– Ты действительно думаешь, что это необходимо? – Я мысленно провожу инвентаризацию полок, подсчитывая ящики с хурмой, грушами и инжиром. – Завтра днем у меня интервью в «Еде и вине», и я уверена, что сейчас уже все, кому не все равно, уже в курсе, что я вернулась к работе.
– Миллер, мы работаем с большой буквы. Куем железо, пока горячо.
– Что ж, я бы очень хотела, чтобы железо остыло и я могла перевести дух. С тех пор как я приехала в Лос-Анджелес, у меня не было ни минутки, чтобы побыть одной, кроме как в душе или собственной постели.
– Да, кстати, – продолжает Вайолет, опустив нос и просматривая мое расписание. – Как ты смотришь на то, чтобы дать несколько телефонных интервью, пока ты принимаешь душ? Знаешь, надо по полной использовать каждую минуту.
Я поворачиваюсь к ней.
– Пожалуйста, скажи мне, что ты шутишь.
– Конечно шучу. Ты забыла свое чувство юмора в Чикаго?
Чувство юмора. Сердце. Я думаю, что и то и другое все еще там.
– Вот что, я скажу «Щепотке соли», что мы поболтаем по-быстрому во вторник. Это освободит тебе завтрашнее утро перед интервью в «Еде и вине».
Я киваю.
– Годится.
Дверь распахивается, и появляется Дженни, одна из двух поваров линейки десертов, с коробкой малины в руке.
– Шеф, у нас проблема.
На кухне за ее спиной царит хаос, люди суетятся, готовясь к ужину.
– Малина, которую доставили сегодня, кислая. Действительно кислая.
Я достаю из упаковки несколько ягод и подношу к носу. Она права, в них гораздо больше кислинки, чем терпкости, но я кладу их в рот, чтобы убедиться.
Дерьмо. Они невкусные, а у меня сегодня в меню мусс из белого шоколада с малиновым кремом, который я готовила последние два дня и готовила весь день, за вычетом часа, который потратила на интервью с очередным кулинарным блогером.
– Она вся такая? – спрашиваю я.
– Вся. Может быть, мы можем заменить крем на ежевичный? Ежевику тоже доставили сегодня, но она выглядит аппетитно.
– Нет. У крема будет неправильный вкус.
– Да, шеф. – Дженни переводит взгляд себе под ноги.
– Хотя это неплохая идея, – быстро поправляюсь я. – Для этого блюда ежевика слишком терпкая, но ты импровизируешь на ходу. Мне это нравится.
Уголки ее губ слегка приподнимаются.
– Спасибо, шеф.
Мой взгляд падает на коробку с грушами, которые также доставили сегодня. Они предназначены для блюда из груш-пашот, которое я запланировала подать на ужин во вторник, но о будущем я подумаю позже.
