Неуловимая подача - Лиз Томфорд
Я: Ты, случайно, не знаешь, где Миллер?
Кеннеди: Нет, но твой брат не перестает присылать мне свои селфи с Максом, спрашивая, не хочу ли я прийти и поиграть с ним дома.
Она переслала мне пару снимков, на которых мои брат и сын играют на полу в игрушки. Эти фотографии – явно новейшая форма ловушки, которую придумал Исайя. Кеннеди никогда не нравился его стиль повесы, так что, думаю, он решил стать семьянином и посмотреть, вдруг этот способ сработает.
Я: Хочешь, скажу ему, чтобы он оставил тебя в покое?
Кеннеди: Я с этим разобралась. Я много лет общаюсь с твоим братцем. Когда дело доходит до Исайи Родеза, мне больше всего нравится его усмирять.
Я: Получи от этого удовольствие.
Кеннеди: Я всегда так поступаю.
А вот и ответ Монти.
Монти: Почему ты спрашиваешь?
Я: Странный ответ. Она с тобой?
Монти: Какие у тебя намерения в отношении моей дочери?
Окей, Миллер точно с ним. Схватив ключи, я выхожу из номера и направляюсь к нему.
Я: Эта твоя новая фишка со сверхзаботливым отцом не прокатит. Она живет в фургоне, и тебя это устраивает. Она по работе разъезжает одна по всей стране. Когда дело касается ее, мои намерения ни в коем случае не являются для тебя самой большой проблемой.
Монти: Я задал простой вопрос. Эйс, ты просто защищаешься. Однажды я уже застукал тебя с ней в постели. Что еще мне следует знать?
Черт возьми.
Пройдя несколько поворотов по коридору на нашем этаже, я нахожу комнату Монти и стучу.
– Да? – спрашивает он, слегка приоткрыв дверь.
– Миллер здесь?
– Ты ничего не хочешь мне сказать?
– Папа, прекрати, – ругается на заднем плане Миллер. Взявшись за ручку двери, она открывает ее полностью, являя свои красивые темные волосы и оливково-зеленый комбинезон. – Он весь день такой.
– Это потому, что вы двое ведете себя как незнакомцы. Что-то явно случилось.
Ну… черт.
Миллер игнорирует его, ее взгляд скользит по моей одежде: я полностью одет и готов покинуть отель.
– Что случилось? Нужна помощь с Максом?
– Нет, он сегодня с Исайей, но я хотел спросить… – Мой взгляд скользит в сторону Монти, который стоит позади своей дочери, скрестив крупные руки на груди. Он показывает двумя пальцами на свои глаза, а потом переводит их на меня, давая понять, что наблюдает за мной. – Черт, может, остановишься? Монти, ты ведешь себя странно.
Миллер резко оборачивается, но ее отец делает вид, что все в порядке.
– Понятия не имею, о чем он говорит.
Я закатываю глаза, переводя их на татуированную красотку.
– Я хотел спросить, не хочешь ли ты пойти со мной кое-куда.
– Куда?
– А вот это сюрприз.
Ее зеленые глаза сверкают.
– Папочка-бейсболист, ты предлагаешь мне немного повеселиться?
– Что-то в этом роде.
Миллер поворачивается к отцу.
– Ты не возражаешь?
– К комендантскому часу привезешь ее обратно.
Ее глаза сужаются.
– В каком гребаном мире у меня может быть комендантский час? Я не спрашивала разрешения. Перестань чудить. Я просто спросила, не возражаешь ли ты, если я не буду досматривать наш фильм.
– Ровно в девять вечера, – это единственный ответ Монти.
Мы оба устали от него.
– Уже половина десятого.
Схватив с дивана свою джинсовую куртку, Миллер похлопывает отца по руке.
– Тебе, наверное, в следующий раз стоит это отрепетировать. Уверена, у тебя получится куда лучше.
На лице у него наконец появляется обычная улыбка, которой он улыбается своей дочери.
– Всегда хотел сыграть властного папашу, следящего за тем, как его дочь уходит на свидание. Что бы такое сделать, чтобы в следующий раз получилось более правдоподобно?
– Не знаю, такого у меня никогда не было. – Выходя из гостиничного номера, она быстро машет отцу рукой. – Увидимся завтра.
– Люблю тебя, Милли.
– Люблю тебя.
Мы вместе идем к лифту.
– Чего никогда не было? – спрашиваю я. – Властного папаши или свидания?
– Ни того ни другого. – Она останавливается как вкопанная, поворачиваясь ко мне лицом. – Это ведь не свидание, верно?
– О, я знаю тебя гораздо лучше, чем ты думаешь. Я бы не осмелился пригласить тебя на свидание. Это слишком большая ответственность для тебя, Монтгомери.
Когда наше такси высаживает нас в северной части Бостона, моя рука тут же оказывается на пояснице Миллер, подталкивая ее к оживленному зданию. Я бы предпочел взять ее за руку, переплести наши пальцы, но мне приходится не торопиться, чтобы она не слишком задумывалась обо всем этом.
Очередь тянется на улицу и заворачивает за угол. Мы добираемся до нее, становимся в конец, и Миллер принимается не спеша осматривать здания из красного кирпича, пытаясь понять, где мы находимся.
Очевидно, что это бостонская версия Маленькой Италии с их итальянскими флагами и гирляндами, развешанными вдоль мощеной дороги от здания к зданию. Через дорогу есть еще одна пекарня, в которой так же оживленно, как и в этой, но Рио сказал, что у них есть только канноли[58] и что мне лучше привезти Миллер сюда.
– Здесь подают сладости? – спрашивает она, когда мы подходим ко входу. Ее глаза комично расширяются, когда она заглядывает в окно и замечает бесчисленные стеклянные витрины со сладостями. – Черт возьми, это именно то, на что похож мой рай.
– Твой рай, да?
– Да, у каждого из нас – свои варианты. Мой очень похож на этот, только без всех этих дурацких стеклянных витрин, и десерты почему-то всегда свежие. – Она наконец прекращает свою игру в гляделки с пекарней и снова обращает свое внимание на меня. – А как выглядит твой рай?
– Я могу попросить все, что захочу?
– Все что угодно.
– Ну, я не знаю, как он будет выглядеть, но там будешь ты, и каждый раз, когда мы остаемся наедине, твоя одежда волшебным образом исчезает с твоего тела. Когда я попаду в свой рай, это станет моей первой просьбой. На самом деле это будет моя любимая часть.
Она разражается смехом, и для женщины, которую я считаю забавной, мое эго растет с идиотской скоростью каждый раз, когда я слышу ее смех.
Очередь снова начинает двигаться, и она идет впереди меня, все ближе и ближе подбираясь к двери. Я обнимаю ее сзади за плечи, мои широкие ладони и выступающие на них вены контрастируют с нежными цветочными узорами татуировки на ее загорелой коже.
– Прости, что избегал тебя, – тихо говорю я, прижимаясь губами к ее уху.
Она хватает меня за предплечье и слегка сжимает его.
– Все в порядке. Ты так явно извиняешься с помощью сладостей, что я тебя прощаю.
Мы продвигаемся вперед вместе с очередью, на этот раз заходя внутрь здания, и едва мы входим в дверь, на нас обрушивается запах корицы и шоколада. Губы Миллер изгибаются в детской улыбке, и это так по-детски искренне, что я не могу удержаться и наблюдаю за ней, а не за бесконечными витринами с пирожными, бисквитами и тортиками.
– Ладно, что это за заведение? – спрашивает она.
– Помнишь моего друга Рио, с которым ты познакомилась вчера вечером? Он из Бостона, и рассказал мне об этом заведении. В основном это итальянские десерты, но есть также французские и традиционная американская выпечка. Я знаю, что из-за моего расписания поездок тебе трудно выкроить время, чтобы поработать, и эти десерты не настолько изысканные, как те, что обычно готовишь ты, но я подумал, может быть, ты вдохновишься этими рецептами. Кто знает, может, что-то натолкнет тебя на идею.
Миллер стоит неподвижно, ничего не говоря, что странно. Обычно эта девушка так и сыплет быстрыми односложными репликами.
И моя уверенность в том, что это была хорошая идея, улетучивается.
– Или нам вообще не стоит думать о работе, может быть, просто возьмем что-нибудь, что нам понравится, с собой в отель…
– Нет, – быстро говорит она, качая головой. – Нет, это… это очень заботливо с твоей стороны. – Она заглядывает мне в глаза. – Кажется, это прекрасная идея.
