Ворон, каркни на счастье - Анастасия Разумовская
— Приятного аппетита, — кивнула сотрапезнику. — Твоё здоровье!
Глотнула вина, отломила другу половину несколько пересушенной курицы и положила перед чёрным носиком. Гарм уже успокоился, и хвостик его чуть подёргивал кончиком в предвкушении.
— За жениха!
— Тяф.
— Надеюсь, он в здравом рассудке и завтра, увидев меня во всей красе, сам откажется от дурной затеи. Нет, не говори ничего о приданом. Не такое уж оно и большое, чтобы согласиться жениться на идиотке. М-м… петушок всё же. Молодой, но привкус… В сливочно-чесночном соусе был бы лучше, не находишь?
Гарм смачно захрустел косточкой. Минут через пятнадцать… кажется, я внезапно поняла: надо откровенно поговорить с отцом. Нет, я, конечно, не рассчитывала на помощь человека, всерьёз верящего, что каждую ночь в его спальню входят, распевая «Ave Maria» мыши со свечами в лапках и колпаками между ушей, но, может, он всё-таки хотя бы объяснит, каким браком мне грозит маменька.
На этот раз я оделась основательнее, даже о чепце на голову не забыла.
Гости всё ещё праздновали. Звуки музыки стали визгливее и громче. Смех — тоже. Веселящихся было слышно даже в просторной спальне отца, закрытой от общества двойными дверями. Папа сидел на кровати, в ночном колпаке, натянув одеяло по самые глаза, и испуганно смотрел на меня. У меня сердце сжалось.
— Привет, — мягко сказала я, подошла и переставила горящую свечу с пола у самой кровати на стол. — Ты как?
У меня была очень красивая мама, златоволосая, черноглазая, но — увы. Я пошла в отца. И пышной плотью — тоже. И хотя сейчас он был лыс, но тёмная щетина на лице, уже превращающаяся в бороду, свидетельствовала: мы родственники.
— Мыши! — простонал папа.
— Ну вот, я здесь. Пока я здесь, мышей нет.
Он хлюпнул носом и немного расслабился. Я села рядом, отодвинув с простыни бумажные цветочки.
— Пап, это я, Элис.
— Элис, — прошептала папа, из его круглого глаза выкатилась слезинка и заблестела на дряблой щеке. — Элис, не уходи. Мыши, они идут. Они скребутся в стенах…
— Не ухожу, не бойся. Я могу каждую ночь сидеть с тобой. Но ты же хочешь отдать меня замуж? Тогда муж увезёт меня далеко-далеко…
— Сессиль хочет, — возразил папа жалобно.
— Ну понятно. Раз Сессиль хочет…
Я вздохнула. Слово мачехи в нашем доме — закон. Даже странно, что один и тот же мужчина может быть грубым и властным с одной женщиной и подобострастным с другой. Рядом с безответной и кроткой первой женой фон Бувэ был совсем другим человеком. Мне вдруг стало досадно.
— Ну раз так, то муж увезёт меня, и никто не придёт и не отгонит от тебя благочестивых крыс, — почти со злорадством выдала я.
Фу, Элис… Что это на тебя нашло? Я закусила губу, сдерживая обиду.
— Если бы Жаннет родила мне сына, подобного бы не получилось, — проворчал отец.
Я скрипнула зубами. Что ж ты таких требований Сессиль не предъявляешь, пап⁈ Почему только моя мама должна была рожать одного младенца за другим, пока последняя из них — я — окончательно не подорвала её хрупкое здоровье⁈ А ведь доктор говорил… Неужели всё дело в том, что мачеха на двадцать лет тебя младше? Или это из-за характера? Уж кто-кто, а Сессиль себя в обиду не даст.
— И за кого меня выдают? — уточнила я холодно.
— Государственные интересы, — проворчал комендант, расправляя плечи и приосаниваясь. — Ты станешь женой во́рона.
— Кого?
Я поперхнулась.
— Во́рона.
Ну понятно. А венчание наше пропоют крысы со свечками. Я вздохнула. Не самая умная идея — разговаривать с человеком, который уже год как из комнаты не выходит.
— Хочешь вина? Оно отпугивает крыс, клянусь. Ну тех из них, кто излишне благочестив…
Внезапно папенька вцепился в мою руку. Губы его затряслись.
— Он ищет Его Высочества Мариона, — прошептал родитель жарко. — Все говорят, что он сдох, но это не так, я его знаю. Он не сдохнет, пока не отыщет Мариона, поверь мне. Ты должна, слышишь? Должна! Найти Мариона и…
— Да-да, конечно, — мягко отозвалась я и попыталась освободиться.
Но отец только сильнее стиснул моё запястье. Эдак батюшка мне кость переломит!
— Ты не понимаешь… все будут погибать, пока он ищет… и крысы, пока он ищет… Найди Мариона и передай ему… Он должен… Я знаю, где скрывается средний принц. Марион в Монфории, понимаешь? У Спящей красавицы. Там, другого места и быть не может!
— Я поняла, — пискнула я, — как только буду в Монфории, обязательно загляну к принцессе. Ой!
Взвизгнула и вскочила. Мне всё же удалось освободиться. Задрав рукав, я уставилась на багровеющее пятно. Вот откуда в мужиках столько силы? Даже в тех, кто изображает матрас!
— Водопровод, — прохрипел батюшка, — загоралки… Я был совсем молод, почти как ты, когда в Монфорию, захваченную кочевниками, пришла юная девушка и сотворила колдовство. Прогнала чуму и врагов с востока, уничтожила каменный затор на реке и накормила народ. Я помню, как однажды вечером из ниоткуда возникли стада коров, овец и кур…
Я не стала поправлять папу и говорить про то, что птичьих стад не бывает. Зачем? И так всё с батюшкой понятно.
— Монфория стала бы самым могущественным королевством, а ты была бы графиней, если бы нам не пришлось бы бежать в Родопсию. Хотя… не ты, я уж всяко не женился бы на твоей матери… У меня бы появился сын, сын… Восьмой, настоящий… Но на принцессу Аврору упало тёмное проклятье… Только поцелуй истинной любви разбудит её… И тогда… тогда… кочевники снова будут отброшены в степи, проклятый род де Равэ падёт, а три королевства станут единым целым… Найди Мариона, пусть он женится на Авроре. Он должен, только Мар… рион может разбудить королеву Монфории…потому что добр и у не ищет зла. Но не говори королю Андриану, а то не выйдешь из темницы… И Дезирэ. Берегись Дезирэ…
— Принц Марион женат, — возразила я.
Батюшка поморщился:
— Ерунда. Это не настоящая жена. Пророчество… пророки пророчествовали… проро… про… пророчески…
Голова отца упала на подушку, тело ослабло, и батюшка зычно захрапел. Как видно, мой способ бороться с крысами-богомолицами был для него не нов. Я вздохнула. Поправила одеяло, погасила свечу, допила вино, забрала пустую бутылку и, осторожно прикрыв за собой дверь,
