Ворон, каркни на счастье - Анастасия Разумовская
Замечательно! Мне уже нравится.
— М-э-э, — выдала я и капнула слюной, а затем выразительно вытерла нос рукавом.
Кариолан был молод, очень молод. Пожалуй, чуть постарше меня. На год, а, может, на два. Высокомерен, точно наследный принц. Красив так, что напоминал девушку. Длинные шелковистые чёрные волосы, собранные в хвост, усиливали сходство. Фигура гимнаста, а не воина, лёгкая, почти воздушная. И ледяной взгляд человека, презирающего весь мир. М-да, жених. Точно для меня. Он улыбаться-то хотя бы умеет? Я чуть не рассмеялась.
Седьмой ворон обернулся к Сесиль. Маменька пожала плечами:
— Год назад нас постигло несчастье: Элиза тяжело заболела и едва не умерла. Видимо, болезнь сказалась на состоянии ума, но… на потомках это не отразится, ведь в детстве Элиза была совершенно здорова.
Кариолан перевёл мрачный взгляд на моего папеньку. Я чуть не расхохоталась в голос, но предусмотрительно скромно потупилась. Маргарет расслабила хватку. Ну да, на потомках не скажется: сумасшедший папенька, сумасшедшая дочка… Давай, седьмой ворон, каркни своё «нунафиг».
— Ну что ж, тёмный брат, — вчерашний подлец, с любопытством наблюдающий за мной, перевёл взгляд на жениха, — по монфорийскому обряду невесту обнажают перед сватами, дабы ни малейший телесный изъян не ускользнул…
Узкие, изогнутые губы седьмого ворона дёрнулись от отвращения.
— Мы в Родопсии, Эйдэн, — холодно и безразлично отозвался юноша.
— Тогда будем сцитать, цто осмотр состоялся, — весело согласился негодяй и бросил на меня насмешливый взгляд. — Сваты удовлетворены, и переходим непосредственно к заклюцению брака.
Что⁈ В смысле? А… ну там… Первое подношение ленточек? Знакомство с родителями жениха? Моление о щедрости жизненной чаши? Тыквенный суп, приготовленный невестой собственноручно… А, нет, это уже из обрядов простонародья, но… Подождите! Я не аристократка, конечно, скорее дворянка средней руки, но всё равно хотя бы полгода между сватовством и свадьбой должно пройти!
— В церкви всё готово, — кивнула маменька.
И в этот миг я всё поняла. Не знаю, зачем моя свадьба была нужна королю Гильому (но без королевского согласия такие браки не заключаются), я не знаю, зачем это нужно кагану, но… Какой же великолепный способ для маменьки сбыть меня с рук! Меня увезут в восточные степи, где я и сгину, а мои земли, и этот дом, и вообще всё — достанется маменьке. Без боя, без… Я чуть не заорала. Но тут почувствовала, что служанка, бдевшая над моей душой, отвлеклась, её руки на моих плечах расслабились, и я вырвалась, подбежала к жениху и, глупо хохоча, вцепилась пальцами в его уши, резко потянула голову на себя (от неожиданности парень поддался) и лизнула в тонкий, прямой нос. Кариолан отпрянул. В зелёных глазах вспыхнуло отвращение.
— Элиза! — крикнула маменька, и тут же: — Марго!
Ворон ударил меня по рукам, но я обхватила его шею и повисла на женихе. Давай, ну, давай же! Что сделать ещё, чтобы отвращение победило в тебе корыстолюбие?
Маргарет вцепилась в мою талию, потянула на себя, и мы все втроём под смех гостей рухнули на пол. Я прижимала жениха к себе, словно любимый пряник, пыхтя голодной барсучихой.
— Кар, — засмеялся где-то вдали (так казалось) Эйдэн, — подожди до свадьбы. Ты не совсем понял традиции…
Седьмой ворон наконец вырвался из моих ручонок, отпрыгнул, покраснев и тяжело дыша. Глаза его метали молнии. Ну хоть перестали быть бутылочным стеклом. Маргарет незаметно двинула кулаком мне в бок. Я захныкала. Протянула ручки к жениху:
— Хочу!
И по глазам поняла: победа! С бо́льшим омерзением на меня вроде даже маменька не смотрела.
— Заканцивайте с этим, — процедил Кариолан, судорожно отворачиваясь и не в силах, очевидно, придать лицу былую невозмутимость. — Жду в церкви.
И стремительно вышел. Крылья плаща взлетели и исчезли в дверях.
Чёрт. Не победила. Корысть оказалась сильнее. Но, надеюсь, хотя бы в первую брачную ночь он не рискнёт появиться в моей опочивальне? А потом я сбегу, я обещаю.
— Какая экспрессия! — тихий смех Эйдэна вырвал меня из смятённых мыслей. — Браво. Я восхищён.
— Мэ-э, — проблеяла я и зло посмотрела на него.
У подлеца были серые, как камень, глаза. И одежда его перьями походила на моего жениха. Тоже ворон? Только восьмой? Одиннадцатый? Или наоборот, шестой, например?
— Маргарет, уведи госпожу Элизу, — зло выдохнула маменька. — Господин Эйдэн, я надеюсь, этот маленький инцидент…
— … ницего не изменит.
Последняя фраза донеслась до меня, когда великанша уже утаскивала мою дёргающуюся тушку вон.
* * *
Гарма закрыли в соседней комнате: пёсик лаял и пытался укусить Марго за толстый зад. После избавления от моего храброго защитника дела сатрапов пошли лучше. На мне затянули корсет, безжалостно пережав грудь, нацепили на бёдра металлическую сетку фижм, напялили одну за другой шесть юбок. Булавками прикололи трапециевидный кусок кремового бархата, расшитого золотой нитью и жемчугом, затем водрузили верхнюю юбку из серой парчи. Чёрный корсаж, серые рукава с прорезями, перехваченные серебряными шнурками, — гусеницы, да и только. Ненавижу серый цвет!
«Я сбегу», — думала я в тоске, мрачно наблюдая в зеркало, как мои волосы скручивают жестокие руки девушек, и даже не пытаясь удержать слёз, вызванных их грубостью. Не всё ли теперь равно?
Куда бежать было непонятно. Моя подруга Ноэми боготворила своего мужа, а Офет слова поперёк воли короля не скажет. Кинуться Его величеству в ноги? Говорят, король Гильом справедлив и… если не добр, то хотя бы не зол. Но… Если я уже буду замужем, то даже король не властен будет освободить меня от данных клятв.
— То жиреют, то худеют, — проворчала Рози, — а ты утягивай и перешивай!
— Ничё. Пусть топорщится. Вечером сдуру нажрётся выпечки и снова разжиреет, — отмахнулась Маргарита.
За стеной истошно выл и лаял Гарм.
На мои волосы напялили свадебный чепец с вуалью, пришпилив его едва ли не к черепу.
— Эх, — вздохнула Маргарет, — а этот… Карилан… или как его… Так хорош собой! А достанется уродине и идиотке.
— Судьба, — печально отозвалась Рози. — Может, меня пошлют с этой? Ну должна же у неё быть служанка. Я бы
