Небо за нас (СИ) - Оченков Иван Валерьевич
— Ну-ну. И какой же подвиг, ты сейчас описываешь?
— Первую минную атаку на Черном море. Желаете, прочесть?
— Лучше послушаю.
— Как вам будет угодно, — не стал перечить восходящая звезда отечественной журналистики и, подхватив лежащую на столе кипу листов с еще толком не просохшими чернилами, начал читать.
Хотя, наверное, правильнее сказать, декламировать. Будучи не лишен определенного артистизма, коллежский асессор, умело расставляя паузы, добавлял, где надо толику драматизма, чтобы представить на суд российского читателя эпическую сагу, герои которой под покровом темноты вышли из осажденной врагами бухты и потопили по паре вражеских линкоров каждый.
К несчастью для автора, ваш покорный слуга был прекрасно осведомлен обо всех перипетиях этой истории.
Сразу хочу сказать, что, в общем и целом, применение нового для данного театра военных действий оружия прошло вполне успешно. Превращенные в носители шестовых мин 120-сильный пароход «Колхида» и первая на Черном море винтовая шхуна «Аргонавт», от которых, будем откровенны, особых свершений никто не ждал, осторожно вышли из бухты и направились на поиски противника. Благо, тот совсем не прятался.
Первому повезло лейтенанту Астапову и его «Аргонавту». Увидев перед собой находившийся в патруле французский винтовой корвет «Катон», он, недолго думая, пошел на сближение, и атаковал его одной из своих адских машин. К счастью, все сработало штатно, и корабль союзников вместе с никак не ожидавшим подобного удара судьбы экипажем пошел на дно.
А вот его товарищу за своей жертвой пришлось гнаться. На 6-пушечном британском пароходе «Циклоп» успели заметить неприятность, случившуюся с союзником, и сумели сделать правильные выводы. Не рассчитывая на мощь своей куцей артиллерии, англичане повернулись к противнику кормой и бросились бежать, оглашая ночную темень редкими выстрелами малокалиберных орудий и отчаянными гудками.
С их стороны эти действия были абсолютно оправданы. Прожектора еще никто не изобрел, так что пыхтевшую и хлюпавшую плицами «Колхиду» вполне можно было принять за куда более опасного противника. Что же касается мин, то если раньше их откровенно недооценивали, теперь же просто боялись. В любом случае, свою задачу патрульный корабль выполнил, и выход наших легких сил обнаружил. Теперь можно было побеспокоиться о собственной безопасности, что он, собственно, и делал…
Однако раздосадованный видом убегающей добычи лейтенант Лисицын, не желал мириться с неудачей, и продолжил поиск. Неподалеку от Казачьей бухты, ему наконец-таки улыбнулась ветреная Фортуна, послав достойную цель в виде стоящего на якоре судна, показавшееся бравому офицеру в темноте, по меньшей мере, фрегатом.
Дальнейшее было делом техники… которая на сей раз подвела. Подведенная под борт вражеского корабля мина категорически отказалась взрываться. Осатаневший от преследовавших его неприятностей лейтенант все же не сдался и атаковал противника второй миной, которая по счастью сработала как надо, отправив супостата на дно.
Вернувшись в родную гавань, он доложил об уничтожении противника… оказавшегося на самом деле французским торговым парусником «Медея», прибывшего из Марселя с грузом продовольствия. Впрочем, это выяснилось немного позже и стало поводом для офицеров эскадры подшучивать над Лисицыным. В любом случае, обоим нашим «миноносцам» удалось нанести союзникам ущерб, наглядно продемонстрировав, что покоя им теперь не будет.
Так что, после недолгого совещания с флагманами, действия обоих были признаны не просто правильными, но и заслуживающими награды, в виде ордена Святого Владимира IV степени с мечами. Плюс по три георгиевских креста для нижних чинов каждого экипажа. А вот чем может кончиться дело после такой «реляции» сказать не берусь…
— Друг мой, тебе не кажется, что тут маленький перебор?
— Отчего же? — удивился Трубников. — Истинным патриотам России будет приятно узнать, о потерях вражеского флота…
— А о самих офицерах ты подумал? Над Лисицыным и так подшучивают, за то, что в темноте купца с фрегатом перепутал. Того и гляди дело до дуэли дойдет.
— Но разве они не герои?
— Господи, да как же тебе объяснить? Понимаешь, в Севастополе сейчас все герои! Настоящие! И для того, чтобы отдать им должное не надо ничего придумывать! То, что сделали командиры и экипажи этих двух пароходов и без того заслуживает самой высокой оценки. Так что напиши просто — так, мол, и так, атака прошла успешно, вражеские корабли уничтожены с чем всех и поздравляем. А какие именно пусть читатели сами гадают.
— Как вам будет угодно-с, — помрачнел Трубников.
— Ладно тебе, не дуйся. Лучше про пленных напиши. Тут позволяю себя ничем не стеснять. Можешь писать любой вздор, бумага все стерпит.
— Я бы с удовольствием, но меня к ним не пускают.
— Ну, это не проблема. Сейчас прикажу выдать тебе соответствующий пропуск. Нижние чины содержатся по большей части на Северной стороне. Майор, совсем забыл фамилию, короче, что под Альмой в плен попал, если не ошибаюсь, до сих пор живет у Барятинского. Лайонса скоро отправят в Петербург, так что поторапливайся.
— Сердечно благодарю, ваше императорское высочество! — обрадовался тот.
— Еще можешь расспросить лейтенанта Голенко. Он пошел на поправку и скоро вернется на службу. А пока отдыхает, вполне может тебе уделить время.
— И чем же прославился сей доблестный муж?
— Сущим пустяком.Всего лишь подвел брандер к французскому флагману «Виль де Пари» в результате чего погибли адмирал Гамелен, маршал Сент-Арно с доброй половиной своего штаба и еще несколько сотен вражеских моряков… Вот уж где простор для воображения и ярких сцен.
— Так это он⁈ Немедленно воспользуюсь рекомендацией вашего высочества.
— Ступай уже. Только помни, ты не щелкопёр на жалованье, а в первую, вторую и все последующие очереди руководитель новостного агентства! Поэтому не пытайся делать все сам…
— Всенепременно-с! — изобразил поклон Трубников, прежде чем исчезнуть.
Впрочем, вскоре выяснилось, что это напутствие оказалось излишним. Вместе Константином Васильевичем прибыл небольшой штат незаметных на первый взгляд людей, развивших бурную деятельность. В самый короткий срок им удалось опросить несколько десятков британских и французских пленных, как офицеров, так и рядовых, стараясь при этом выяснить не только обстоятельства пленения, но и подробности биографии, а также разные бытовые мелочи.
Кроме того, привезенный специально для такой цели из Питера художник набрасывал карандашами вполне узнаваемые портреты, которые потом попадали в прессу. Надо сказать, что поначалу меня это удивило, но потом выяснилось, что нынешние газетные типографии не могут сколько-нибудь качественно перепечатывать фотографии.
Следствием всей этой кропотливой работы, стали несколько альманахов, изданных в странах Германского союза, а также Бельгии и Дании, включавших в себя истории наших пленников. А также красочные описания притеснений христианского населения, творимых властями Турции. Затем эти издания отправлялись в Англию и Францию, а отдельные части охотно перепечатывали тамошние газеты.
В результате даже самые аполитичные европейские обыватели стали задумываться, а на правой ли стороне воюют их соотечественники? И стоит ли защита насквозь прогнившей феодальной Османской империи таких жертв? Представители обоих правительств, а также либералы всех мастей, пытались объявить эти издания сборищем небылиц, однако санкционированные британским парламентом проверки мгновенно выявили, что все описанные в них события и лица являются подлинными. Наполеон III, в свою очередь, попытался попросту запретить их распространение, но тем самым лишь добавил им популярности.
Следующим шагом стали описания прошедших на полях древней Таврии сражений. Битва при Альме, гибель Легкой бригады, разгром дивизий Каткарта и Боске. Затем сражения на Каче и Бельбеке, заставившие Европу вспомнить финал наполеоновских войн и заговорить о страшных русских казаках.
