Роберт Хайнлайн - Свободное владение Фарнхэма

Он попытался извлечь сферу из читающего устройства.

Все же ему удалось это сделать, сломав верхнюю панель. У него в руках оказалась ярко светящаяся сфера, и отрегулировать силу света было уже невозможно. Это было почти также плохо, как и отсутствие освещения.

В конце концов он догадался, что ее можно спрятать подмышкой. Свет немного пробивался наружу, но уже не такой сильный. Он удостоверился, что Киска спит. Выглянул в коридор. Коридор освещался только одним светильником на столбике, находившемся на пересечении проходов, ярдах в пятидесяти от него. К сожалению, идти ему нужно было именно в том направлении. Он не ожидал, что в это время работает освещение.

Он дотронулся до своего «ножа», накрепко привязанного к левой руке, — некоего подобия ножа, который он заострил с помощью камня, подобранного возле садовой дорожки. Безусловно, эта вещица требовала усовершенствования, а заняться этим он мог только после того, как засыпала Киска, или во время оторванных от основной работы минут. Но все-таки иметь его было необходимо, тем более что он служил в дополнение и стамеской, и отверткой, и фомкой.

Люк, ведущий в туннели обслуживания, находился в правом проходе от освещенного перекрестка. В принципе годился любой люк, но этот был расположен на пути к комнате ветеринара. Так что если его застигнут, то у него всегда будет наготове оправдание, что заболел живот и он идет к врачу.

Крышка люка, сделанная на шарнире, легко откидывалась. Запиралась она обыкновенной защелкой. Дно туннеля, сумрачно освещенное его спрятанной сферой, находилось на глубине около четырех футов. Он начал спускаться вниз и столкнулся с первой неприятностью.

Эти люки и туннели предназначались для людей, которые были на фут ниже и фунтов на пятьдесят легче его, Хью Фарнхэма. Соответственно, уже были и их плечи, бедра, высота на четвереньках и так далее.

Но он тоже мог одолеть этот туннель. Просто обязан был.

Он попытался представить себе, как он будет ползти, имея на руках, по крайней мере, одного грудного ребенка… Но и с этим он должен был справиться. И он справится, обязательно справится.

Хью чуть было не устроил себе западню. Буквально в самый последний миг он обнаружил, что на внутренней стороне крышки, абсолютно гладкой, не было никакой ручки и что при закрывании запор защелкивался снаружи автоматически.

Все это объясняло то, что никто не беспокоился по поводу возможного внезапного появления жеребца в помещениях прислуги. Но это было и значительным преимуществом. Хью сразу оценил его. Если все будет спокойно на другом конце, то он разбудит Барбару, они вчетвером спустятся в туннель, выползут по нему наружу в любом доступном месте и направятся в горы пешком, дойдут до них перед рассветом, найдут какой-нибудь ручей и пройдут по воде расстояние, достаточное для того, чтобы на их след не напали собаки. Вперед, вперед, вперед!.. Почти без пищи, практически с голыми руками, не считая самодельного ножа, без какого-либо снаряжения, кроме «ночной рубашки», и без всякой надежды на лучшее, вперед! Нужно или спасти семью, или погибнуть вместе с ней. Но погибнуть свободным!

Может быть, в один прекрасный день его сыновья-близнецы, которые, возможно, в чем-то будут мудрее его и закалятся в борьбе за существование, возглавят восстание против царящих здесь ужасов. А от него сейчас зависело, вырастут ли они свободными.

Или не умрут, но…

Таковы были его планы. Он не стал терять ни минуты на сетования по поводу пружинного запора. Нужно было связаться с Барбарой, назначить время, потому что ей придется открывать крышку люка на своем конце туннеля. Сегодня он должен только провести рекогносцировку.

Лента, которой его нож был привязан к руке, как выяснилось, прекрасно удерживала запор в открытом положении. Он попробовал снаружи. Теперь крышку можно было открыть, не отодвигая защелки.

Но инстинкт самосохранения предостерегал его. Лента может не выдержать до тех пор, пока он не вернется. И тогда он окажется в ловушке.

Следующие полчаса он в поте лица ковырял защелку ножом и пальцами, держа светильник в зубах. Наконец ему удалось сломать пружину. Тогда он полностью вынул защелку. Люк внешне выглядел также, как и раньше, но теперь его можно было открыть изнутри простым толчком. Только после этого он позволил себе опуститься и закрыть люк над головой.

Он начал было свой путь, но проклятый балахон мешал ему ползти. Он поднял его до талии. Балахон упорно съезжал обратно.

Тогда он вернулся к шахте люка, снял с себя упрямое одеяние, оставил его здесь же и снова пополз, но уже обнаженным, с ножом, привязанным к руке, да светильником во рту. Полностью встать на четвереньки он так и не смог. Руки в локтях приходилось сгибать, нижняя часть туловища задиралась, что само по себе создавало странное неудобство, да еще попадались места пересечения трубопроводов, где приходилось пролезать буквально на брюхе.

Хью не мог представить себе, какую часть пути он уже проделал. Однако оказалось, что приблизительно через каждые тридцать футов в стенах туннеля имеются стыки. Он стал считать их и попытался в уме сопоставлять пройденное расстояние со схемой.

Вот уже позади два люка… поворот налево в другой туннель под следующим люком… проползти еще около ста пятидесяти футов и еще под одним люком…

Примерно через час он оказался, по его мнению, под ближайшим к Барбаре выходом. Если только он не заблудился в недрах дворца, если он правильно помнил сложную схему, если схема была современна (может быть, хоть за прошедшие две тысячи лет научились своевременно вносить поправки в чертежи), если только Киска не ошиблась в определении местоположения Барбары таким новым и необычным для нее способом. Если Барбара все еще находилась там же…

Он в неудобной позе попытался приложить ухо к крышке люка.

Хью услышал детский плач. Чуть позже различил над головой баюканье. Кто-то прошел мимо, затем вернулся и встал над крышкой.

Хью напрягся и приготовился к отступлению. Места было так мало, что самым очевидным казалось ползти задом наперед, что он и попытался сделать. Но это было настолько неудобно, что пришлось вернуться к шахте, и там, ценой невероятных усилий и ободранной кожи на боках, ему удалось развернуться.

Казалось, прошло уже несколько часов. Он решил, что потерялся. Хью уже начал раздумывать, от чего он умрет: от голода или от жажды? Может быть, какой-нибудь ремонтник испытает нервное потрясение, наткнувшись здесь на него?

Но он продолжал ползти.

Руки наткнулись на балахон раньше, чем он разглядел его глазами. Он быстро оделся, и через мгновение Фарнхэм уже стоял в коридоре, а крышка люка была закрыта. Он буквально заставил себя не пуститься бегом в свои комнаты.