Действие и противодействие. Через Дух Андрэ Луиса - Франсиско Кандидо Хавьер
— A-а, мои близкие… мои друзья… — ответил он, мысленно говоря с собой. — Родители были моими единственными друзьями в мире. Но они ушли в могилу, когда я был всего лишь молодым увечным. Отделённый от матери, я стал жертвой органических заболеваний… Вскоре мой брат Энрике, не колеблясь, признал меня нежизнеспособным… Благодаря наследству, у него было большое имущество, но воспользовавшись моим несчастьем, он получил от правосудия, с моего согласия, документы, которые делали его моим опекуном. И хватило лишь обретения этих полномочий, чтобы он превратился в жестокого палача. Он завладел всеми моими ресурсами. Он поместил меня в хоспис, где я питался лишь горечью долгих лет одиночества. Я много страдал. Я питался хлебом, пропитанным жёлчью, которая предназначена на Земле тем, кто проходит через двери проклятия с колыбели, поскольку ментальная уравновешенность преследовала меня с самого нежного возраста. В день, когда моё состояние улучшилось, я был вынужден покинуть психиатрическую лечебницу. Тогда я постучал в его дверь, но он выкинул меня без малейшего сочувствия… Я был напуган, подавлен… О, Боже мой, как можно насмехаться над больным и несчастным братом? Напрасно я молил о помощи Правосудия. По закону, Энрике был единственным хозяином имущества нашего дома… охваченный стыдом, я искал другое направление. Я пытался найти достойную работу, но смог получить лишь должность ночного сторожа, делая обходы вокруг широкого коммерческого здания, благодаря поддержке какого-то милосердного человека, который был растроган моим голодом. Но я был беззащитен и без крыши перед ночным холодом. И вскоре стал жертвой опасной лихорадки, которая стала медленно пожирать меня. Я не знаю, сколько времени я находился раздавленным своим бесконечным отчаянием… Однажды я упал прямо в лужу крови, которая текла из моего рта, и жалостливые прохожие нашли мне эту постель, где я теперь укрываюсь.
— А каково ваше мнение насчёт Энрике? Печалитесь ли вы о нём?
Как если бы его память погрузилась в растроганность и ностальгию, по лицу Аео скатились слёзы, наполнившие его глаза, он был в мучительном раздумье.
Затем он внутренне продолжил свой монолог:
— Бедный Энрике!.. Разве не должен я был его пожалеть? Он ведь тоже когда-нибудь умрёт? К чему будет тогда его такое недостойное присвоение, если однажды он лишится своего тела? Зачем мне искать оправдания ему, если он несчастней, чем я?
И снова взглянув на статуэтку Христа, продолжил:
— Иисус, которого высмеивали и подвергали ударам плетью, забыл обиды и предательства. Распятый на кресте, он не возвысил свой голос против друзей, которые покинули его в унижениях и страдании. Он не произнёс ни слова осуждения в отношении своих жестоких палачей. Вместо того, чтобы винить их, он попросил у Отца Небесного зашиты, полной любви, для каждого из них. А Иисус был Божьим Посланником среди людей. По какому праву я буду судить своего трата, если я, как душа, нуждающаяся в свете, не могу проникнуть в Божественные Намерения Провидения?
Лео, в слезах, успокоился, стараясь погрузить свой разум в храм любви молитвы.
Смирение, в котором он сосредоточился, тронуло моё сердце. Я выпрямился, со слезами на глазах.
Не было необходимости продолжать расспросы, чтобы удостовериться в величии его души.
Хиларио, взволнованный до слёз, отказался от каких-либо консультаций, ограничившись вопросом к помощнику, перевоплощался ли умирающий под наблюдением «Мансао», на что Силас охотно ответил:
— Да, наш центра опекает Лео. Кстати, у нас несколько сотен сущностей, которые, хоть и материализованы во плоти, остаются связанными с нашим институтом корнями своих долгов. Все они обычно оказываются в трудных ситуациях обновления, поскольку являются преступниками на пути восстановления. Они возрождаются в мире под охраной нашего учреждения помощи, но пребывают, в какой-то степени, привязанными к партнёрам прошлого, контактируя с их влиянием и укрепляя нужные им нравственные качества внутренними конфликтами, которые мы можем рассматривать, как кузницу соблазна.
— Как здорово ценить отцовскую Божью любовь, которая отвечает на всё в нужный момент!.. — воскликнул Хиларио.
Бесспорно, в основании прогресса и достоинства каждого из нас лежит Закон Божий. Вы знаете, что, как правило, развоплощённые, находящие себе приют в «Мансао», составляют большое целое преступников с сущностей, испорченных пороками…
И изменяя тональность голоса, наставник добавил:
— … как и я сам. Там мы получаем внимание и нежность, помощь и доброту в перевоспитании, иногда на протяжении долгих лет. Но надо отметить, что, получая щедрость благодетелей и наставников, которые гарантируют нам это чувственное временное прибежище, не лишь набираем долги, в силу той защиты, которой мы не заслуживаем. Нам также нужно расплатиться с этими долгами, поставив себя к служению ближнему. Поэтому, чтобы мы были способны на задачи чистого блага, нам необходимо избавиться от своего низшего состояния, усложнённого в ответственности, поскольку возвышенное знание, обретённое в нашей организации, имеет ценность теории, делающей нас более благородными, и которую нам надлежит конкретизировать в соответствующей практике, чтобы окончательно оно могло слиться с нашим нравственным наследием. Вот почему после ученичества, краткого или долгого, в нашем институте, мы снова водворяемся в сферу плоти, и тогда уже становится очевидным, что хоть мы и находимся под защитой наставников, мы должны будем выстрадать сближение с героями наших преступлений, чтобы доказать пользу и усвоение той защиты, которую мы получили.
Рядом с нами Лео проживал свои последние минуты в плотном теле, и мы отметили, что Помощник не желает отдалиться от его случая, чтобы мы сохранили этот урок.
Возможно, именно по этой причине Силас приложил новые энергии к его истощённой груди с помощью магнетических пассов, прежде чем сказать нам:
— Вы слышали мысленные слова уходящего спутника…
Хиларио, как и я, сгоравший от любопытства и жаждавший новых объяснений, почтительно спросил:
— Правильно ли будет считать теперешнее перевоплощение Лео, как долг, подходящий к концу?
Наш собеседник сделал выразительный жест и ответил:
— Я, конечно же, не буду ссылаться на весь долг нашего друга перед Законом. Лично я не располагаю информационными ресурсами, чтобы перечислить его долги и кредиты во времени. Я лишь сошлюсь на виновность, которая его мучила, когда он прибыл в наш центр, согласно информации, которую мы сможем проверить на месте.
Нервный, но просветлевший теперь от магнетической помощи, умирающий, казалось, почти слышал нас.
Подняв свой лоб, взмокший от пота, Силас деликатно продолжил после короткой паузы:
— Лео мысленно вызвал для нас горькие воспоминания недавних дней, которые он прожил, особо остановившись на увечье, которое терзает его с колыбели, на муках хосписа и на жестокости брата, приговорившего его к крайней нужде. Но давайте посмотрим на причину страданий, за которые он наказан, и почему он заслужил счастье
