Действие и противодействие. Через Дух Андрэ Луиса - Франсиско Кандидо Хавьер
Оставшись наедине со мной, Помощник объяснил, что для того, чтобы предоставить помощь с желаемой пользой, надо, прежде всего, уметь слушать, и в силу этого он ждёт, что я не прекращу работы в случае, если я почувствую себя охваченным удивлением перед лицом тех положений, которые он будет вынужден принимать.
Я понял, что Силас хотел сказать, и приготовился наблюдать, изучать и помогать скромно и сдержанно.
Мы поникли в узкое отделение, где кто-то созерцал великие кучи бумажных денег, гладил их с хитроватой улыбкой.
С целью проинформировать меня как можно подробнее, Помощник прошептал мне на ухо:
— Это Луис, который, отделившись от тела под влиянием сна, ласкает деньги, питающие его страсти.
Перед нам снова был мужчина зрелого возраста, но с ещё молодым лицом, распущенный в манерах, чьи глаза, застывшие на банковских билетах, были венцом его странного выражения победной жадности. Он бросил быстрый взгляд вокруг, с равнодушием человека, который не может нас видеть, и пока мы были там, с минуту наблюдая за ним, как если бы за ним следили невидимые церберы, в маленькую комнату проникли два развоплощённых человека с неприятной наружностью и, внезапно направившись в нашу сторону, один из них спросил:
— Кто вы? Кто вы?
— Мы друзья, — машинально ответил Силас.
— Хорошо, — сказал другой. — Сюда входят лишь те, кто умеет ценить деньги…
И указывая на Луиса, добавил:
— Чтобы он не забывал хранить наше богатство.
Я интуитивно пришёл к выводу, что перед нами Леонель и Карлиндо, ограбленные братья того времени.
Перед лицом ужасного ожидания, в котором они следили за каждым нашим движением, Силас добавил, желая прояснить ситуацию:
— Да, да, кто не оценит того имущества, которое ему принадлежит?
— Очень хорошо! Отлично!.. — с удовлетворением ответили оба преследователя, потирая руки с радостью человека, кто только что нашёл больше горючего, чтобы подкинуть в костёр мести, которой они предавались с ужасающей горячностью. И, воспылав к нам внезапным доверием, благодаря словам Помощника, который смог успокоить их тревоги, Клариндо, наиболее грубый из них, стал говорить:
— Мы стали жертвами ужасного предательства и потеряли свои физические тела под ударами опозорившего нас брата, который ограбил нас. И вот мы здесь, чтобы одержать справедливый реванш.
Он расхохотался странным смехом и добавил:
— Это проклятое существо подумало, что смерть покроет его преступление, и что мы, несчастные, попавшие в его руки, превратимся в пепел и пыль. Он вошёл в обладание нашими авуарами после того, как организовал зрелищный несчастный случай, в котором убил нас безо всякого сожаления. Но что было толку для него воспользоваться нашим богатством, если смерти не существует, и если преступники, будь они в теле или без него, оказываются закованными в наручники последствий своих деяний? Бандит будет страдать от результатов того бесчестья, которое он совершил в отношении нас. А здесь живёт его сын, малейшими движениями которого мы будем управлять, пока он не вернёт нам то добро, законными владельцами которого мы являемся.
В течение относительно долгого момента оба брата перечисляли все свои жалобы, укрепляя цепи угрожающего ментального состояния, в котором они застряли. И, возможно, утомившись от одних и тех же жалоб, они умолкли. Затем Клариндо прервал паузу, грустно обратившись к Помощнику:
— Вы не думаете, что мы правы?
— Думаю, — таинственно признал Силас, мы все правы. Поэтому…
— Поэтому что? — оборвал его Леонель с оттенком иронии в голосе. — Может, ты хочешь вмешаться в наши намерения?
— Никоим образом, — весело поправил наш друг. — Я просто хочу напомнить, что я уже слишком много боролся за деньги, воображая, что право на моей стороне.
Двусмысленность наблюдений шокировала наших собеседников, и руководитель нашей экспедиции воспользовался естественным ожиданием, последовавшим за его словами, чтобы спросить:
— Друзья, мы видим, что этот дом сильно перенаселён нашими братьями, чьё безумие бесспорно. Они все кредиторы этой несчастной семьи?
Разумный взгляд, обращённый ко мне моим спутником, давал понять, что сердечный вопрос имел целью поддержать доверие врагов-мстителей.
Леонель, показавшийся мне мозгом этого преступного предприятии, быстро ответил:
— Это потому что до сих пор, — невозмутимо сказал он, — нам надо было делить время между отцом и сыном, поэтому мы временно поселили здесь безумных ростовщиков, которые, будучи вне плотского поля, не знают, что и думать о золоте и имущества, к которому они были привязаны на Земле, делая возможной осуществление нашей задачи. Сопровождая скрягу, который подчиняется нам беспрекословно, они заставляют его жить, насколько это возможно, со своим воображением, пленником денег, которые он любит с неосмысленной страстью.
— Тем не менее, — сказал Клариндо, — преступник, которого мы поместили во мрак, сейчас вырван из-под нашего контроля. У нас будет больше времени, чтобы ускорить наш реванш. Поскольку убийца скрылся из вида, то его сын заплатит в два раза больше.
Не торопясь защищать правду и добро, Помощник спокойно сказал:
— Объяснение заставляет нас думать, что этот человек, — и он указал на Луиса, который оставался погружённым в очарование кучей банкнот в полном ящике стола, — кроме болезненной привязанности к человеческому богатству, страдает и от давления на него других одержимых духов, одержимых, как и он, в обмане материального обладания. В этом случае болезненное желание, объектом которого он себя чувствует, естественным путём повышено до максимального давления.
Видя, что Силас проникает в саму глубь проблемы с удивительной лёгкостью, Леонель с восторгом объяснил:
— Да, мы узнали в школах мстителей[5], что мы все обладаем, помимо непосредственных обычных желаний, в любой фазе жизни, ещё и «центральным желанием» или «основной темой» самых интимных интересов. Именно поэтому, кроме наших обычных мыслей, держащих взаперти обычный опыт, мы с большей частотой выделяем мысли, рождающиеся из «центрального желания», характеризующего нас, мысли, которые становятся господствующим отражением нашей личности. Таким образом, мы легко распознаём природу любой личности на любом плане, через занятия и состояния, в которых она предпочитает жить. Так, жестокость есть отражение преступника, жадность отражение ростовщика, злословие — отражение клеветника, насмешки — отражение сатирика, и раздражения — отражение неуравновешенного человека, как нравственное возвышение является отражением святого… Как только мы знаем отражение существа, которое мы предполагаем исправить или наказать, становится очень легко подкармливать его постоянным возбуждением, усиливающим уже существующие импульсы и ситуации, и создавая таким образом ментальную установку. С такой целью достаточно
